Во время смуты VIII в. Ли Бо по своему политическому безразличию примкнул к претенденту и подлежал казни, от которой еле спасся. Отдавшись пьяному бродяжничеству, он воспел его в стихах, до сих пор возбуждающих в ком угодно восхищение и изумление. Говорят, что он утонул, норовя в пьяном виде схватить в объятия диск луны, отраженный в волне.

Есть полное собрание стихотворений и прозы Ли Бо в 20 книгах, которые в Китае можно достать в любом книжном магазине, с примечаниями к стихотворениям и различными статьями. В европейской литературе Ли Бо переводился чаще других поэтов на все главные языки (в том числе и на русский), но полного собрания сочинений в переводе доселе не появлялось, и эту очередную задачу можно и должно выполнить. На японском языке Ли Бо издавался очень много раз, и ему посвящена целая большая литература.

Его поэзия обладает необыкновенной силой кисти, непосредственностью вдохновения, безудержным размахом и столь живым укладом условного, старинного языка, что действительно можно от изумления растеряться. Каждая антология заполнена его стихотворениями, однако некоторые антологисты отдают предпочтение более академическому и глубокому, вдумчивому и серьезному Ду Фу.

Заглавие. Цзы-е - слагательница песен в уделе и затем царстве У (III в. н. э.). Ли Бо очень часто (как, впрочем, и другие поэты) любит брать темы из так называемого "кладезя музыки" (юэфу), образованного в II в. н. э. как учреждение - палата для собирания народных песен и для переложения их на музыку. Есть много трактатов об этой "музыкальной палате", из которых некоторые прилежно весь дошедший до нас материал кодифицировали и комментировали. К этому материалу придется в дальнейшем возвращаться очень часто.

Примечания.

(1) Чанъань (Вечный мир) - имя древней столицы вообще и династийной танской в частности. Часто служит поэтам темой пышных описаний.

(2) Китайцы стирали тогда свою одежду без мыла и колотили (как и посейчас) вальком у воды, где ее полоскали. Стук вальков, столь обычный для китайских поселений у воды, наводит мысль о доме и о том, кому надо бы дома стирать белье.

(3) Осенний ветер наводит грустные мысли о муже, которому пора бы вернуться домой, а не студиться на ветру в пустыне.

(4) Яшмовая застава - Юй (мэнь) гуань, в районе Дуньхуана в Западном Китае.

(5) Угомонить, усмирить и т. д.
– термины-эвфемизмы, обозначающие покорение западных варваров (хулу - варваров-пленников), которые "бунтуют", "разбойничают" и т. д. на границах Китая.

Парафраз не необходим.

Прохожу по мосту-плотине в Сяпи

и думаю о Чжан Цзы-фане

Тот знаменитый Чжан Цзы-фан: еще не начал

тигр рычать,

а он уж все свое роздал и домом не обзаводился.

У князя в местности Цанхай нашел такого

силача,

чтоб Циня молотом хватил в песчаных дюнах

Боланша.

5 Хоть отомстить ему за Хань как следует

не удалось,

но небо, как и вся земля, потрясены им были

впрямь.

И он укрылся тайно здесь: гулять свободно

стал в Сяпи.

Кто мог бы про него сказать: не храбр, мол,

он и не умен!

Вот я пришел теперь сюда - к тому

мосту-плотине Пи.

10 О прошлом, древнем, весь в мечте:

чту в древних я геройский нрав.

Но что же вижу здесь теперь? Лазурью катится

вода,

а не видать уже нигде почтенный Желтый

Камень тот.

Вздохну глубоко, от души: такой он был,

и он ушел!

Серо и мертвенно кругом: пустынно все,

от Сы до Сюй.

Введение. Китайская поэзия есть поэзия прежде всего ученая - продукт умов, получивших весьма строгое и строго законченное образование, которым создавалось чрезвычайно устойчивое мировоззрение. В этом внутреннем мире ученого-поэта всегда боролись два начала: оптимизм и пессимизм, созидательное и разрушительное, конфуцианское и даосское. Конфуцианский мир поэта гордился конфуцианской культурой и цивилизацией; даосский мир брал ее под сомнение. История учила конфуцианского поэта чтить величавые фигуры древности, создававшие устои общества и боровшиеся со злом.

Даосизм учил о тщете всего мирского, ибо смерть обязательна для всех и слава не нужна герою, превратившемуся в ничто.

Автор - тот же.

Заглавие. Сяпи - Нижняя Плотина (мост, дамба) на реке (в Шаньдуне), образовавшей в свое время озеро. Чжан Л ян (Цзыфан) - один из героев исторического предания, боровшихся в III в. до н. э. с усилением западного удела Цинь, который явно грозил крушением всей создававшейся веками китайской цивилизации (что потом и случилось). Когда его родной удел Хань был уничтожен, он решил отомстить Циньскому князю, истратил все свое состояние на поиски такого силача, который мог бы убить этого деспота, и нашел его; но тот промахнулся и убил в местечке Боланша, где была ставка, не князя, а человека из свиты. Чжан Лян, конечно, скрылся (китайская история этому найму и этому финалу не придает того значения, которое придали бы европейские историки) и прибежал в Сяпи, где "гулял на свободе". Однажды он шел по плотине и повстречал на ней некоего старца. Тот уронил свою туфлю в воду реки и велел Чжану поднять. Чжан повиновался и даже на коленях поднес ему туфлю, ибо старец имел вид необыкновенный. "Тебя можно учить", - сказал тот и назначил свидание на этой же плотине через пять дней. На этом свидании старец вручил Чжану книгу и велел ее изучить. Это было "Военное искусство по Тайгуну", изучив которое, можно было руководить царями и князьями. Следующее свидание было назначено через 13 лет, но уже не с человеком, а его следующим перерождением, "желтым камнем", который Чжан взял себе и стал молитвенно почитать, ибо книга старца действительно определила его карьеру великого стратега своего времени. Все это надо знать для понимания данного стихотворения Ли Бо, который в оригинале своем, конечно, не дал никакого примечания, ибо писал для людей одинаковой с ним ученой начитанности, и только в последующих антологиях каждый стих сопровождается обильными примечаниями, особенно в настоящее время, когда начетническая ученость былых поэтов более не существует.

Примечания.

(1) Читаем в гадательной и философской "Книге перемен" ("Ицзин"): "Ветер идет за тигром, туча идет за драконом". В известном поэту Ли Бо "Славословии Совершенству-царю, нашедшему себе достойного министра", написанном в I в. до н. э. поэтом Ван Бао (Ван Б а о, Шэн чжу дэ сянь чэнь сун), читаем также, в согласии с традиционным толкованием этого места в "Книге перемен": "Тигр зарычал, и ветер в ущелье завыл", т. е. восстал государь и нашелся ему подходящий советник-министр. Стих (1) означает поэтому: когда (Чжан) Цзыфан еще не определился как министр основателя династии Хань, Лю Бана, впоследствии (по храму предков) Гао Цзу (Высокий).