– А ты разомнешь мне спинку? Мышцы сводит.

– Безусловно.

– Тогда я официально принимаю твое приглашение.

– Хорошо.
– Он щелкнул ее подтяжками, и она взвизгнула.
– Увидимся ночью.

– Куда ты собрался?

– Соблазнить Люси Фуллер.

Она с силой оттолкнула его.

– Не смей этого делать.

– Я пошутил, - ответил Кингсли.
– Я изменился. Теперь я трахаю только тех, кого хочу трахнуть. Не трахаю консервативных проповедников или их жен. Только католических клириков.

– Хорошо иметь стандарты, - ответила Сэм с явным облегчением.
– Значит, никаких гребаных Фуллеров. А как насчет денег? Ты просмотрел финансовые документы, которые прислал Барбер?

– Да. Там тоже ничего. Церковь сидит на миллионах долларов, большая их часть от продажи товаров и книг Люси Фуллер о том, как быть благочестивой женой.

– Пожалуйста, перестань читать эти книги, - сказала Сэм.
– Они делают тебя странным.

– Неправда.

– Вчера ты спросил меня, проводим ли мы достаточно времени вместе.

– И как, проводим?
– спросил Кингсли.

– Иисусе.

– Признай это, Сэм. Наш брак никогда не был так хорош, - ответил Кингсли.

– Я сожгу эти книги, - парировала Сэм.

Кингсли вздохнул.

– Я просто пытаюсь найти что-нибудь на этих людей. Они Степфордские христиане. Никаких тайных домов, никаких тайных островов, никаких роскошных апартаментов для любовниц. Фуллеры богаты, но пока это их единственный грех.
– Кингсли вздохнул.
– Что насчет тебя? Ты нашла что-либо по твоему запросу?

– Нет, - ответила она, не глядя на него.
– На самом деле ничего не вышло. Но все равно продолжаю искать.

– Продолжай. Оно там. Мы найдем.

– Куда ты собираешься сейчас?

– В клинику абортов, - ответил Кингсли.

– Он от меня?
– спросила Сэм.
– Он мой, не так ли? Я знала, что не должна была позволять тебе кончать на меня.

Кингсли уставился на нее.

– От Фуллера. То есть его протест. Хочу поговорить с некоторыми людьми, которые ходят в его церковь. И с Люси Фуллер, если она там.

Кингсли похлопал ее по подбородку и вышел из кабинета. Он услышал за спиной шаги.

– Кинг?

Он обернулся и увидел Сэм с редким выражением серьезности на ее прекрасном лице.

– Ты обещаешь не приближаться к Люси Фуллер?
– спросила она.

Кингсли прищурился, глядя на нее.

– Это беспокоит тебя, не так ли? Мысль о том, что я с ней. Почему?

– Они управляют лагерями, которые убили Фейт. Я знаю, что это было самоубийство, но она была бы жива, если бы не они. Просто... не надо. Пожалуйста.

– Обещаю, - ответил Кингсли.
– Но ты мне должна.

– Должна что?
– требовательно спросила она.

Кингсли забрал из ее рук миску с мороженым, и Сэм уставилась на него.

– Это подойдет.

***

Клиника находилась в Бруклине, поэтому Кингсли взял такси. Еще до того, как водитель свернул за угол, Кинг услышал крики и треск рупоров. Он вышел в конце квартала и направился к протестующим. По мере приближения к клинике крики становились все громче и пронзительнее. Он вспомнил кое-что, что читал в церкви Святого Игнатия, что-то написанное К. С. Льюисом. В раю есть тишина и музыка. В аду есть только шум.

Это был ад.

Посреди двух десятков людей, держащих плакаты, марширующих и кричащих, стоял сам дьявол, преподобный Фуллер, держа в руках рупор и повторяя их девиз "Аборт - это убийство". Рупор? Сэм была права. Этот мужчина не заслужил быть оттраханным им или кем-либо еще. Сорен должен был соблюдать целибат, в то время как этот мужчина мог безнаказанно размножаться, и это казалось несправедливым преступлением.

Кингсли стоял в тени переулка и наблюдал, как Фуллер работал с толпой, пожимал руки, благодарил протестующих за их преданность и приглашал в свою церковь. Рядом человек с камерой записывал каждое его движение, Фуллера с рупором, рукопожатия, топот ног и размахивание плакатами.

Во время всего этого действа, на парковке клиники припарковалась небольшая машина, с юной пациенткой внутри. Кингсли пожалел, что не прихватил с собой оружие. Если кто-нибудь из этих придурков попытается что-то сделать с бедной девушкой в машине, он застрелит их.

Возможно, это и к лучшему, что он оставил пистолет дома.

Прежде чем девушка успела выйти из машины, из клиники выбежал парень с покрывалом в руках. На вид ему было лет двадцать восемь - двадцать девять, как и Кингсли, у него были короткие темные волосы и крепкая мускулатура. С квадратной челюстью, солидный и красивый, даже несколько женщин-протестующих бросали на него оценивающие взгляды. Он быстро подошел к машине, на ходу разворачивая покрывало. Август в Бруклине. Зачем ему понадобилось покрывало? Девушка вышла из машины, и Кингсли тут же нашел ответ. Покрывало предназначалось не для того, чтобы согреть ее, а для того, чтобы скрыть ее личность от протестующих и человека с видеокамерой. Сопровождающий из клиники держал покрывало раскрытым и шел слева от нее, оставаясь между ней и протестующими, пока вел ее в клинику. Громкость криков возросла, как и уровень яда в оскорблениях. Теоретическое "Аборт - это убийство" превратилось в "Ты - убийца". Насколько они знали, девушка приехала за бесплатными противозачаточными, но это не остановило оскорбительные комментарии.