– А францисканец спрашивает, - продолжил Кингсли, - у мужчины: «Что такое Мерседес-Бенц?» А иезуит отвечает...

Кингсли ждал. Блейз выжидающе посмотрела на Сорена.

– «Что такое новена?» - закончил Сорен, его голос сочился презрением.
– На заметку, каждый знакомый мне иезуит может ответить, что такое новена.

– Что такое новена?
– спросила Блейз.

– Отведи ее наверх и расскажи, - обратился Кингсли к Сорену.
– Проведи с ней хороший строгий католический урок.

– Я провел десять лет в семинарии, - ответил он.
– Будет преступлением потратить впустую столько лет тренировок.

– С Вашего разрешения, monsieur...
– Блейз посмотрела на Кингсли умоляющими глазами.

– Повеселись с бичеванием, chouchou, - ответил Кингсли. Блейз поцеловала его в щеку. Затем она взяла Сорена под руку и повела его сквозь толпу вверх по лестнице. Кингсли посмотрел на полупустой бокал вина и поборол желание допить его одним глотком. Почему Сорен начал расспрашивать его о Сэм? Сэм не имела никакого отношения к Сорену. И кого волновало, что он не знал о ней многого? Ему было известно все, что нужно было знать. Сэм заботилась о нем. Она была на его стороне. Какими бы ни были ее тайны, она его не подставит.

Раздраженный Сореном и неизвестным козлом, приславшим запись, Кингсли покинул вечеринку и направился в спальню, перешагивая две ступеньки за раз. Он положит запись в сейф, переоденется и найдет Диксона. Он изобьет его до гребаной комы, если придется, но еще до рассвета Кингсли получит ответы. Шагая по коридору к спальне, он слышал крики удовольствия и боли, доносившиеся из комнат, мимо которых проходил. Иногда удовольствие и боль доносились из одной и той же комнаты. Он игнорировал их. Он был на задании.

Кингсли распахнул дверь в свою комнату. Возле столбика его кровати стояла женщина. Она была темнокожей, стройной и величественной. Ее сапоги, корсет, юбка и длинные перчатки - все из кожи. Ее плечи были обнаженными, и пышная грудь в декольте возвышалось над линией корсета. На шее у нее было кружевное колье, густые заплетенные в косу волосы были уложены в изящный узел, а за правым ухом красовалась бледно-розовая роза.

В руке она держала что-то длинное, черное и тонкое. Он сразу же узнал предмет.

Стек для верховой езды.

Кингсли молча ждал, ждал, когда домина заговорит.

– Я получила твои милые сообщения, - начала женщина с шикарным британским акцентом.
– И цветы тоже.

Глаза Кингсли округлились.

В последнее время он посылал цветы только одной женщине. Две дюжины красных, белых и розовых роз в надежде, что она воспримет его интерес к ней всерьез. Очевидно, это сработало.

– Госпожа Фелиция, - наконец ответил он.

– Я испытываю нежность к цветам от мужчин, которые не боятся просить.

Госпожа Фелиция Трист была во всех газетах, когда он только приехал в город. Она была виновной стороной в бракоразводном процессе между бизнес-магнатом и его светской львицей женой. История была кровавым побоищем, кормлением стервятников. Непристойные репортеры не могли насладиться историей белого американца миллиардера, который был сексуальным рабом у темнокожей британской доминатрикс. Госпожа Фелиция была выше драки и отказалась давать показания на том основании, что никогда не обсуждает клиентов. Она томилась в тюрьме и держала обет молчания, пока стороны не завершили процесс. Он видел ее фотографию один раз в «Пост», но она не отражала всю ее темную красоту.

– Чем обязан такой чести?
– поинтересовался Кингсли.

– Ты хотел поговорить со мной о работе в твоем новом клубе, верно?
– спросила она.

– Да. Поэтому вы здесь?
– уточнил он. Они могли поговорить об этом в его кабинете. Почему госпожа Фелиция в его спальне?

– Я признаю, что у меня были скрытые мотивы.

– Скрытые мотивы. Не просветите ли меня?

– Я увидела тебя внизу. И сразу же поняла, что хочу выпороть тебя и трахнуть. Сойдет за скрытый мотив?

Пах Кингсли напрягся при виде прекрасной женщины и ее стека. И все, кто знали хоть что-нибудь о БДСМ, знали, что эта женщина была самой отъявленной садисткой в городе. И, скорее всего, могла составить достойную конкуренцию Сорену.

– Ну?
– спросила госпожа Фелиция.

Запись могла подождать.

Его член - нет.

Глава 22

– Почему Вы так уверены, что я позволю Вам пороть меня?
– спросил Кингсли.

– Можешь и не позволить. В конце концов, ты можешь быть только доминантом, и мысли о подчинении женщине могут не привлекать тебя.
– Она подошла к нему, стек покачивался позади нее, словно тигриный хвост.
– Но опять же, может быть.