– Что, простите?

– Да так… мысли вслух…

Помните из детства? Считалочка такая. Прикидываете, у кого из окна была видна Красная Площадь?

Явно не из этого. Из этого видна Колыма…

Многие считают, что главное здание ФСБ – это Лубянка, 2, здание бывшего общества Россия. На самом деле это давно не так, оно используется лишь вспомогательными службами. Центральный аппарат сидит рядом, в новом здании по соседству, информационно-аналитические службы – напротив, в бывшем ИВЦ – информационно-вычислительном центре. Раньше его занимали компьютеры и машины для прослушивания – но теперь персоналка на столе имеет большую мощность, чем весь ИВЦ КГБ в конце восьмидесятых, так что там все тоже переделали под кабинеты. А здание УФСБ по Москве и МО находится дальше, в двадцатом доме. К нему единственному не проложили подземный тоннель…

Двое орлов, которые собираются меня допрашивать – нервничают, это заметно. Дело больно мутное, я их понимаю. С моим личным делом они ознакомились, по крайней мере, с открытой его частью – но тот факт, что я работал в ФСО как раз и заставляет их нервничать. ФСО – единственная служба, которая может класть на наследников славных дней Дзержинского – жидко и с удовольствием. Один звонок – и эти двое поедут в Кострому, в самую глухомань. Или на Кавказ. Кровью искупать.

Потому они и нервничают. Им приказали сверху, но сейчас времена подлые. Тот, кто приказал – завтра же от тебя открестится. Сдаст, как пустую стеклотару. Ни один начальник свою ж… за подчиненного не подставит. Случись что, и крайними будут они.

А им не хочется быть крайними.

Мне тоже, да жизнь заставляет.

С..а такая – жизнь.

– Владимир Андреевич – начинает один из них. Они явно не в восторге ни от моих озвученных мыслей, ни от ситуации в целом.

– Я.

– Прокурор сейчас подъедет. Ничего сказать не хотите?

Я пожимаю плечами

– А что, это что-то изменит? У вас кто начальник?

…

– Тихвинцев, поди.

– Игорь Львович выведен из состава.

– Давно?

Судя по молчанию – недавно. Совсем недавно.

Может даже час назад.

И от того им еще страшнее.

– Курить будете? – это второй

– Уже лучше, – равнодушно констатирую я – не курю. Вы, товарищи юристы, прокурора то правильного пригласили? Я до сих пор носитель гостайны. Меня по статусу имеет право допрашивать только спецпрокурор.

– Правильного, правильного, – замечает первый – а вот вы, Владимир Андреевич ведете себя неправильно.

– Это с чего?

– Бежать из страны пытались.

– Это вы с чего взяли?

– Вас сняли с рейса на Астану

– И что? Курица не птица, Казахстан не заграница. В чем проблема то?

На самом деле, проблема есть. И большая.

– Я что не имею права полететь в Астану? Подписку о невыезде я не давал.

– А почему из Казани, Владимир Андреевич?

Вот в этом и проблема. Недооценил я вас, ребята. Думал, не успеет пройти информация.

А она прошла.

Но я играю. Всегда надо играть до конца

– Билеты были удобные. Туркиш Эйрлайнс люблю.

– Так любите, что ради нее до Казани?

– Слушайте, что вам надо, а?

– Игорь Львович спрашивает, ничего сказать не хотите?

– Мне нечего сказать.

– А Игорь Львович считает, что есть. Пока не поздно. Вы с ним в Астане должны были встретиться?

– С кем – с ним?

– Вы знаете.

– Может, не будем в игры играть, а? Для угадай мелодию у меня слуха не хватает.

Старший встает.

– Игры закончились, Владимир Андреевич. Сегодня днем в Париже убит британский премьер-министр. В этом обвинят нас.

….

– И это уже не игра. Это война…

Да нет, дорогие мои. Это – правосудие…

– Говорить ничего не буду.

– Будете. Не нам, так прокурору. Но лучше до этого не доводить, так?

У второго звенит телефон – они что, в здании сотовыми пользуются? Вот идиоты непуганые…

А потом удивляемся, отчего это у нас – карабах за карабахом [1] . У меня вот постоянного сотового нет, надо – куплю. Поговорю. Выброшу. А эти… детский сад, штаны на лямках. Жареный петух не клевал по-настоящему.