– То-то и оно, – вздохнул Смирнов. – Пронюхали британцы, теперь злобой горят.

– Еще бы! – кивнул Заварзин. – Всем их планам конец. Столько сил и денег потратили, Германию на нас натравливая. И что получили? Поражение конфидента и финансовые потери. Россия не впала в расстройство, как они рассчитывали, а усилилась. В мировых делах мы теперь вровень с Францией, а то и выше.

– Истину говорите! – поддакнул Смирнов. – Но вернемся к князю. Мои агенты докладывают, что британцы хотят свести с ним счеты.

– Думаете, посмеют?

– От них можно ждать. К государыне им не подобраться, к наследнице – тоже. А вот князь – фигура уязвимая. Живет в своем доме, ездит без охраны.

– Приставить к нему жандармов, как в Париже – и все дела.

– Не желает, – развел руками Смирнов, – категорически. Имел с ним беседу. Князь считает, что в случае чего сам справится. Пистолет у него всегда с собой, стрелок он отменный. Да вот только на душе не спокойно. Пойти против воли жениха цесаревны я не могу, отсюда и просьба: присмотреть тайно. Сделаете?

– Не сомневайтесь! – заверил Заварзин. – Отказать в охране будущему члену императорской семьи? Да с меня, в случае чего, голову снимут! Второго покушения не простят. Спасибо, Платон Андреевич, что уведомили. Считайте, обязан.

– Хорошо бы не только присмотреть, но и защитить в случае чего, – заметил Смирнов. – Филеры смогут?

– Разумеется! Большинство из бывших солдат и унтеров, оружием владеют. За боевиками не только следили, задерживать приходились. А те, как известно, народ решительный, но только чужую, но и свою жизнь в грош не ставят. Случалось, отстреливались до последнего, бомбы бросали. Мы хоть не на фронте, но войну ведем.

– Договорились! – сказал Смирнов, вставая. – Не смею более отвлекать.

Пожав руку Заварзину, он вышел. А жандармский генерал, оставшись в кабинете один, звонком вызвал адъютанта и велел тому срочно найти начальника службы наружного наблюдения. «В военной разведке, возможно, на воду дуют, – подумал после того, как адъютант вышел, – но остеречься не помешает. Первым делом за боевиками присмотреть, за уголовными – тоже. Англичане, если на такое дело пойдут, сами мараться не станут. Исполнителей начнут искать, как в деле покушения на императрицу. Те станут за князем следить, подходы искать. Вот тут-то мы их и прихватим! – Заварзин довольно потер руки. – На таком деле не только оправдаюсь в глазах государыни, но и награду получу».

О чем-то похожем думал Смирнов, возвращаясь из охранного отделения. «Заварзин из кожи лезть будет, – заключил, вспоминая разговор с жандармом. – Для него это дело чести и карьеры. За Валериана Витольдовича можно не беспокоиться. Полицейский пост и фонарь у его дома стоят, теперь и филеры с хвоста не слезут. Сделал все, что мог».

Успокоив себя этой мыслью, Смирнов переключился на другие дела. Их у начальника Разведывательного управления Генштаба имелось в избытке.

Эти два англичанина прибыли в Котлин пароходом из Лондона. Пограничному контролю предъявили паспорта на имена Джона Брауна и Гарри Смита. [73] Вопросов по документам у пограничного офицера не возникло. Таможенник лишь бегло глянул на чемоданы гостей. И без досмотра ясно – туристы. Одеты характерно: тяжелые ботинки с шерстяными гетрами до колен, клетчатые куртки из толстого сукна, на головах – кепи. Война, конечно, не лучшее время для туризма, но британцы в этом смысле помешанные. Ездят по всему миру, лазят по всяким местам – и черт им не брат. [74]

Сойдя на пристань, иностранные гости переехали на железнодорожный вокзал, где сели в поезд. Утром следующего дня прибыли в Москву. На перроне Котлинского вокзала их встречали. Мужчина лет тридцати, худощавый, с бегающими глазами, подошел к британцам и заговорил на ломаном английском:

– Гуд монинг! А ю мистарз Браун энд Смит?

– Можете обращаться по-русски, – ответил тот, который назвался Брауном. – Я говорю на этом языке.

– Мое имя Тимофей. Мне поручено встретить и сопровождать вас. Там, – мужчина указал рукой в сторону выхода в город, – ждет коляска.

– Гуд! – кивнул Браун и двинулся в указанном направлении. Смит устремился следом. Чемоданы они оставили на перроне. Тимофей подхватил их и устремился следом. На привокзальной площади он загрузил багаж в коляску, дождался, пока гости устроятся на сиденье, после чего взобрался на облучок и взял вожжи. Миновав центр города, коляска свернула в район частной застройки, где, прокатив грязной улочкой, остановилась у деревянного дома с окнами, украшенными резными наличниками. Тимофей, соскочив с облучка, отпер ворота и заехал во двор, где кроме дома, имелись многочисленные хозяйственные постройки.