На рассвете так на рассвете. Мало кто успел поспать — что за беда? Новая дорога сулила удачу. А Эдин представил себе карту, и сердце его забилось быстрее — Шайнирский тракт вплотную подходил к Сарталю. Неясно, насколько вплотную, они там ещё не ездили, но — близко, очень близко.

Пропажу Вильены обнаружили, когда собрались трогаться. Бик ревел и ругался, костеря на чем свет стоит всех женщин разом, но задерживаться не стал, от робких возражений Сьюны — а не случилось ли чего? — только отмахивался. И небо еще не начало сереть, когда цирковые кибитки выехали на дорогу, концом которой был Сарталь, родная, получается, земля Эдина Венсивера.

Вот только доедут ли они до конца этой дороги? Ни один циркач не возьмется сказать наверняка, только гадалка с бубном, разве что.

Теперь судьба к цирку Бика была благосклонна — хорошая погода, хорошие сборы, а уход Вильены оказался последней неприятностью. Не было нужды сворачивать с богатого тракта, напротив, Бик умаслил кого надо и купил квитки на будущий год вперед Кольнера, и начал строить планы — какие номера сделать, каких людей взять. Цирк Кольнера следовал по тому же пути, дав им две недели форы, и говорили, что тоже не был внакладе: отхватил хорошую работу в одном графском замке, где устраивали праздник в честь самого короля. Лето перевалило за середину, дни стали чуть-чуть, но короче, а рассветы — чуть-чуть холоднее, и уже задул ветер с моря, верный предвестник осени. А ещё это значило, что тракт, который поначалу уходил от моря, теперь вновь к нему приблизился, и впереди, все ближе и ближе Сартальский марк, последняя приморская окраина Кандрии, за которой уже Гринзаль, чужая земля, где нет власти их короля.

Маленький городок Саль, в котором они остановились, оказался старым, чистым, обустроенным и чем-то похожим на игрушку: дома из светлого камня, красные островерхие крыши. Впереди вновь было несколько ярмарочных дней, предвещающих заработок, и разрешение Бик получил сразу. Неделя в Сале, а потом они двинутся обратно, в сторону Вердена и прочь от Сарталя. И когда-то еще придется оказаться так близко? Да, Эдин теперь формально взрослый, «свободный циркач», но на деле ему шагу в сторону не ступить без разрешения Якоба.

Попросить, что ли, Якоба, вдруг согласится? Можно ведь хоть раз в жизни взглянуть на место, где родился? И почему не взглянуть прямо сейчас, а не годы спустя? Тогда, значит, надо рассказать Якобу — про кольцо, про Сарталь, про отца, который то ли из семейства тамошнего маркграфа, то ли сам маркграф.

Не хотелось рассказывать. Шестое чувство подсказывало, что не стоит.

Помог случай — Якобу передали письмо. Он перечитал его несколько раз, все больше хмурясь, и заявил, что уезжает на несколько дней.

Милде и Эдину объяснил так:

— Сестра, младшая. Овдовела она, оказывается. И неприятности какие-то, то ли с долгами, то ли с соседями. Это тут неподалеку. Съезжу, посмотрю, что у чему.

Милда снова была не в духе, поэтому съязвила:

— Вот послал Всевышний братца бедной леди. Нет чтобы так съездить да навестить, а он дождался, пока она овдовеет да повздорит с соседями.

Якоб ответил очень спокойно:

— Болтаешь сама не знаешь что, девочка.

Эдин был всецело согласен. И вообще, непонятно: он всегда считал Милду умной и доброй, но когда та ссорилась с Якобом, то глупела на глазах и несла редкостный вздор. А Якоб терпеливый, конечно, но — зачем?..

— Меня возьмешь? — спросил он. — Или — нас?..

Вот про «нас» он зря добавил. Милда рассмеялась:

— Что ты. Тебя — ничего, если приодеть, а меня?! Разве можно появляться перед несчастной леди в моем обществе? Она заболеет от потрясения.

— Можно было б, умей ты себя вести, — ответил Якоб сердито, — нет, оставайтесь оба тут.

Хотя, на Эдина он при этом глянул с сомнением — точно взял бы его, если бы Милда не встряла.

— Может, все-таки возьмешь? — уточнил Эдин чуть позже. — Вдруг помогу чем?

— Сказал — нет! — буркнул Якоб, который теперь тоже был не в духе.

Значит, судьба. Потому что Эдин решил, если Якоб не возьмет его с собой, он найдет лошадь и съездит в Сарталь. Это же близко, несколько часов верхом — и вот он, Сартальский замок. Значит, Эдин вернется в Саль задолго до Якоба, все уже и позабыть успеют, что он отлучался.

Уже через час после отъезда Якоба Эдин внес залог за лошадь, которую присмотрел накануне в конюшне на рынке, — повезло, денег хватило. И ускакал по той же дороге. Он оделся просто, захватил только легкую сумку, в которой лежала бутыль с водой, лепешка и рубашка на смену. Ну и, конечно, пара ножей, один в сапоге, и один за поясом, хотя считалось, что дорога до Сарталя — спокойнее не бывает.

Прохладное утро, хорошая лошадь, ровная дорога, мерный стук копыт, лишь пыль стелется позади — чего еще желать? Совесть не мучила: шатер уже поставили, работы в цирке почти нет. Накануне Эдин возился с Димерезиусом над очередным механическим приспособлением для фокуса, и они не закончили, но ничего, Димерезиус простит. Эдин оставил ему записку с обещанием вернуться уже назавтра.

Лес теперь гуще и теснее обступал дорогу, и сама дорога стала не так хороша, и ветки, бывало, склонялись так низко, что только успевай голову пригибать…