— Лена, эти твои произведения — явление в литературе. В них «открытый цвет грусти и особая мелодия любви». Твои рассказы надо доносить до каждого подростка. Нет, все-таки детские писатели и поэты — особая каста! — восторженно сказала Инна.

— В этой связи мне Экзюпери вспомнился. Самым маленьким детям он прекрасно рассказал о любви и дружбе! — восхищенно отметила Жанна.

А Инна свою мысль закончила:

— Раннее влечение к половой жизни лишает подростков удивительных ощущений духовного развития и взросления своей личности. Я читала твои книги своим внучатым племянницам и внушала: «Не надо торопиться влюблять в себя мальчишек. Они еще глупые как слепые котята. Не ставьте их в условия выбора. Они пока не в состоянии его делать. Да и сами не спешите расставаться с детством». А над старшей внучкой подшучивала: «Воспринимай жениха не как подарок, а как хомут. И смотри, чтобы он тебе холку не натер».

— Правильно делала, что разъясняла. Девочки в своих красивых мечтах часто слишком далеко уходят от реальной жизни, — согласилась с ней Аня.

— Лена, твои книги для семейного чтения детям занятны, понятны и полезны, а взрослым приятны, — сказала Инна.

— Они же грустные, — напомнила Лена.

— И что с того? После них все равно чудное послевкусие. Они воздействуют на читателя всеми возможными писательскими способами. Этакое гигантское полотно…

— Панно, — попыталась смутить или усмирить подругу Лена.

Инна на какое-то время замолчала, погрузившись в собственные, и судя по лицу, приятные мысли.

Потом добавила к сказанному:

— У тебя есть доступ к родникам детских душ. Достоинством твоих книг является мощная эмоциональность, полифония и высочайшая нравственность. В них все срослось: музыка слов, искренность, свежесть чувств и личностный, интимный подход к событиям. Предел мечтаний! Первая твоя книга для подростков — твой звездный час, последняя — вершина творчества. Я верю, что ты достигнешь такого же пика и в произведениях для взрослых, потому что уже в первых книгах для детей было заложено все самое прекрасное и важное, что может широко и основательно проявиться позже. Жаль, если оставишь этот проект недовоплощенным.

— Твои излишние комплименты мне ни к чему. Хочешь ими сбить меня с толку? — тихо спросила Лена. — «Беги от славы, беги от лести. Они — не слагаемые успеха». Многие хорошие люди, пройдя огонь и воды, медные трубы не преодолевают. Казалось бы, вот оно — счастье! А оно — мимо… Не достается выигрышный билет — успех.

— Мечтаешь отлучить его от себя? Не выйдет, — рассмеялась Инна.

— Современные дети другие, они живут фантазиями и воспринимают мир уже кем-то переработанный. На их рисунках в основном иноземные черепашки ниндзя, которые все время ссорятся и воюют, да еще Барби. Это плохо, — удрученно заметила Аня. — А еще дети теперь не верят в сказки, как верили мы.

— Мой пятилетний внучатый племянник Димочка писал письмо Деду Морозу, а сам мне на ухо «по секрету» шептал, что Деда на самом деле не существует, что его взрослые придумали для детей.

А черепашки — дурное поветрие. Ничего, Ленины книги со временем, когда малыши подрастут, вернут их в реальность, научат понимать добро, — сказала Инна.

Лена улыбнулась, и из ее глаз на миг будто исчезла усталость.

— Тебе интересно писать о стариках, которые имеют право рассуждать о пережитом, потому что уважение к минувшему отличает культурного человека от дикаря? Потому что старики — аккумуляторы всего лучшего в поколении? Оно и понятно, мудрость возраста не затеняется личными пристрастиями. Они уже выше их. Это результат твоего трепетного отношения к представителям старшего поколения? — Этими вопросами Аня-педагог выразила свое серьезное отношение к Лениным книгам.

— Я люблю людей, — коротко ответила Лена.

— Рита говорила, что в советское время легче было писать. Творческие люди знали, что ждет от них государство. Были рамки: это можно, это нельзя. Жизнь была проще, стабильнее, народ был более расслабленный. Люди чувствовали дыхание времени, больше радовались. Раньше писателей вели и подталкивали, а теперь они живут в постоянном напряжении, в состоянии преодоления, собственно как и вся страна. Было духовное и душевное здоровье народа, а сейчас каждому второму требуется психиатр. Государство отыскивало таланты, несло за них ответственность: учило, выращивало, направляло обращаться к вечным и социальным темам, обеспечивало редактуру, трудоустраивало, давало жилье, — «поведала» подругам Аня.

— Сначала казалось, что весь мир принадлежит им. Потом узнавали, что и это недостижимо, и это недосягаемо… — усмехнулась Инна.

— Теперь обо всем говорят открыто, нет повода для аллюзий. А хороший юмор должен строиться на намеках и тонких ситуациях. Поэтому и опускаются многие нынешние юмористы ниже пояса. Происходит общее снижение уровня произведений, — добавила Жанна в разговор подруг еще один отрицательный момент.

— Есть социальный юмор, но я люблю безадресный, независимый от географии, общечеловеческий, но тонкий и умный. А если ощущение черных крыльев над миром, осознание зла, которое проникает во все щели, и невозможность от него избавиться? Не до юмора, — загрустила Аня. — И достойная сатира почему-то отсутствует.

— Она, как правило, развивается и расцветает пышным цветом только в тоталитарном обществе. А у нас демократия.

— Не только, — упрямо не согласилась с Инной Аня. — Недостатков у нас сейчас, пока мы «перестраиваемся», много больше. Есть что покритиковать. Нам нужны таланты с врожденным чувством юмора и вкусом к самоиронии. Эти качества должны быть потребностью души, этакой горчичкой, шикарной приправой к серьезным «блюдам» в характерах юмористов. А сейчас иногда такую примитивную муру со сцены несут! И что самое обидное, считают себя талантами.