Зак, судя по всему, только что принял душ. Мокрые черные кудри спадали на лоб. Он по-прежнему был в джинсах, но не старых рабочих, а чистых и отглаженных. Они туго обтягивали его узкие бедра. Девушка поймала на себе неотступный взгляд ярко-синих, полных жестокой иронии глаз. Его радовало, что она попала в неловкую ситуацию! Он хотел, чтобы она испытывала смятение и стыд! Да он же самый настоящий садист. Сначала он обвораживает женщину, целиком завладевая ее чувствами и телом, получает удовольствие, а потом наслаждается презрением к ее падению. Камилла расправила плечи и, бросив на Зака гневный взор, снова повернулась к старшему Прескотту. Тот продолжал говорить, не замечая ничего.

Камилла сосредоточилась, пытаясь понять смысл последней фразы:

– …зная ваш исключительный вкус и умение работать, я не буду навязывать вам свое мнение и поучать, что и как делать, но…

– Папа пытается сказать, – перебил его Зак, – что мы не хотим, чтобы наш дом стал похожим на один из роскошных борделей на Бурбон-стрит.

– Захарий, выбирай выражения, так нельзя разговоривать с леди. Видно, на тебя дурно влияет общение с рабочими на плантации! – укоризненно воскликнул его отец.

– Извините, уважаемая мисс Джеймсон. – Лицо Зака было предельно серьезно, но в уголках глаз мелькнула насмешка, в которой ясно читалось, что уж ее-то он отнюдь не считает «уважаемой». Потом его взгляд скользнул с лица девушки на ее грудь, и Камилла чуть не задохнулась от возмущения. Под этим пристальным взглядом она почувствовала себя абсолютно голой. Ощущение было настолько сильным, что Камилла поймала себя на непреодолимом желании схватить жакет и прикрыться. Она с трудом сдержалась, думая о том, что этот наглый Зак продолжает на нее пялиться, вводя в состояние отчаяния.

На щеках девушки выступил густой персиковый румянец. Старший Прескотт, взглянув на нее, решил, что ей слишком жарко, и сказал:

– Простите нас, Камилла. Вы, верно, очень устали от поездки и жары. Предлагаю обсуждение остальных деталей отложить до обеда. А сейчас вам необходимо отдохнуть. Я попросил подготовить вам отдельный домик, который мы называем «вдовьим», – он жестом указал на маленькое строеньице, отделенное от большого дома верандой. – Наверное, название вам показалось несколько странным, но так его окрестила моя теща, и за несколько лет, что она жила вместе с нами, мы привыкли и называем его так до сих пор. Раньше это был всего-навсего каретный сарай, но она превратила его в уютный домик. И я надеюсь, вам там будет удобно.

Камилла сидела, потупив взор, лихорадочно придумывая причину отказа для мистера Прескотта. Сердце бешено колотилось, но она понимала, что следует все-таки набраться смелости и сказать ему, что она не сможет принять его предложение. Она не имеет права оттягивать время для объяснения. Нельзя же оставлять этого милого человека в заблуждении, ведь она не собирается здесь жить и выполнять его заказ. Слава Богу, что он не выплатил ей никаких денег и она еще не успела заказать материалы для реставрации.

Некоторое время Камилла следила за капелькой лимонада на пустом стакане. Капелька медленно катилась вниз, пока не слилась с оставшейся на дне лужицей, наконец девушка произнесла:

– Мистер Прескотт, не знаю, как и сказать вам…

– Мисс Джеймсон, позвольте мне прибавить свой энтузиазм к энтузиазму отца, – перебил ее Зак. – Решившись на реставрацию, он буквально заболел этим проектом, он только о нем и говорит. Сейчас ему хочется одного, чтобы вы как можно быстрее приступили к работе, воплотив его мечты в жизнь. Мне кажется, что и вам не терпится начать реставрацию, причем как можно скорее.

Последние четыре слова он произнес с нажимом, и Камилла, взглянув на Зака, поняла, что он догадался о ее намерении отказаться от работы и предостерегает ее от этого. Но почему? И тут ее словно озарило – Зака заботило душевное спокойствие уже довольно старого и не очень здорового отца. Камилла перевела взгляд на мистера Прескотта – старый южанин, погрузившись в свои мысли, рассеянно глядел куда-то в сад. Хотя последние несколько минут он спокойно сидел, но дышал тяжело, а лицо покрылось влажной испариной, как после долгой изнурительной работы. Камилла повернулась к Заку и вопросительно приподняла брови. Тот еле заметно кивнул. Девушка бессильно откинулась на спинку кресла. Подобный оборот событий поставил ее в тупик. И новый вихрь мыслей закружился в ее голове. Что же делать? Остаться здесь и терпеть выходки Зака? Но ведь она, дав свое согласие на реставрацию дома, вселила надежду в мистера Прескотта. А если уж он тяжело болен, она не может отказаться от данного слова. Выполнить работу – это ее святой долг. То, что произошло когда-то между ней и Заком, ровным счетом ничего не значит по сравнению с обязательствами, взятыми ею, а следовательно, и ее фирмой перед его отцом. Необходимо заставить себя выбросить Зака из головы и не обращать внимания на его издевки. Может быть, им не придется видеться слишком часто? Однако кто знает…

Рейборн наконец заметил, что все замолчали, и, встав с кресла, сказал:

– Зак, куда девались твои хорошие манеры? Видимо, мне придется проводить Камиллу в ее комнату, а ты сходи за ее чемоданами.

Вот все и решилось. Выбора у Камиллы уже не было. Достав из сумочки ключи от машины, она опустила их Заку в ладонь протянутой руки, стараясь не коснуться его пальцев и игнорируя его победно-насмешливую ухмылку.

– Там лежат еще несколько каталогов с образцами. Оставьте их в машине, я их потом возьму.