Яркие заплаты
вернуться

Верба Юлия
Шрифт:

Пояс шахида

Черно-белые стихи

В мертвом городе гробамиОщетинилась беда.Полиняли и пропалиВсе оттенки и цвета.На глазах исчезли краски,И у белого крыльцаВижу черный, а не красныйГроб убитого отца.Как торжественно и строго,Невесомы и тонки,Часовыми у порогаВстали черные венки!Глажу белою рукоюПлатья черного подолИ за бледною щекоюПрячу белый валидол.Нас со смертью повенчалаЧерно-белая пора.Я застыла, замолчала,Потеряла стыд и страх.Стыд остался за порогом,Страх остался за чертой —За кладбищенской дорогой,Под могильною плитой.Мне не страшно – интересно,Что же дальше ждет меня:Белый взрыв за черным лесом,Вспышка яркая огня?И за черными ветвямиСмерти белое лицо?Сдернут черными рукамиС пальца белого кольцо…

Пояс шахида

Беспощадную память – мой пояс шахида,Начиненный бедой и застегнутый болью,Как уродливый старый протез инвалида,Как обрубок войны, я тащу за собою.Память держит меня в своих цепких объятьях,Сердце стиснула жестким незримым корсетом,И железный каркас проступает сквозь платье —Спецодежду обыденных фраз и куплетов.И когда светлый мир красоты и незнанияЯ своими стихами взорву и разрушу,Смертоносный тротил – мои воспоминания —Сотней мелких осколков пронзят ваши души.

Пока стреляют не в тебя

В веселых бликах солнечного светаЦветами пахнет грозненское лето.Пока стреляют не в тебя.На площади российский флаг разорван.Разбитый танк на винтики разобран.Пока стреляют не в тебя.Вот очередь за хлебом – пыльной лентой,Ты в ней застыла скорбным монументом,Пока стреляют не в тебя.Жаль, хлеба, как обычно, будет мало,А за спиной – толпа на два квартала.Пока стреляют не в тебя.Но чей-то хриплый крик взметнулся к небу —И поломалась очередь за хлебом.Пока стреляют не в тебя.Толпа ревет и ломится к прилавку,Ты штопор тела ввинчиваешь в давку,Пока стреляют не в тебя.Уже трещит по швам и рвется платье,Ты путаешь молитвы и проклятья,Пока стреляют не в тебя.В руке сжимаешь потные талоны,Хватаешь жадно бледные батоны,Пока стреляют не в тебя.Остывший хлеб в просторной сумке тонет.Ты вытираешь номер на ладони,Пока стреляют не в тебя.Домой бредешь по улице любимой.Шальная пуля пролетает… мимо.Пока стреляют не в тебя!

Гудермесский базар

Сыну Дмитрию

Монотонно гудит гудермесский базар,И туманит рассудок полуденный жар.Здесь за пыльным прилавком мы с сыном вдвоемСвою прошлую жизнь по кускам продаем.Кошелек, шитый бисером, черной парчи…Я в нем раньше носила от дома ключи.Мне его привезли из далекой страны.Но разрушен наш дом. И ключи не нужны.А из этих бокалов с хрустальной резьбойМы шампанское пили на свадьбе с тобой.Только свадеб, похоже, не будет пока.Для поминок сойдет и граненый стакан.Нашу жизнь по прилавку пришлось разложить —Будто тело под взглядом чужим обнажить.Почему твои щеки горят от стыда?Не смущайся, сынок, это все ерунда.Про базар ты придумай смешную игруВ именитых гостей на богатом пиру:Мы – лихие купцы из заморской земли,Драгоценных товаров полны корабли.Потерпи, скоро все продадим мы с тобойИ с тугим кошельком возвратимся домой.Мы купцы-молодцы, веселы и щедры…Хоть чуть-чуть бы пожить по законам игры!А пока продадим еще пару вещейИ накупим продуктов на несколько дней.Шелестит сторублевками рыжий портфель.Ну, насколько богаче мы стали теперь?Все в порядке, сынок, собираем товар.На неделю прощай, гудермесский базар,Мы сюда в воскресенье вернемся опятьСвою прошлую жизнь на продукты менять.

Русская песня

«Кто уехал – молодцы,Кто остался – мертвецы!» —Пишут краской по стенеПриговор тебе и мне.На воротах – мелом крест,У порога – «мерседес»:«Уезжай, Иван, домой.Твой квартира будет мой!»А Иван родился здесь.И жена, и дети есть.Есть работа и жилье,Только больше не свое.И приходится молчать:До Москвы – не докричать,До властей – не добежать.Значит, надо уезжать.

Люди без лица

Война еще не началась, но как близка она!Уже исчезли компромиссы и полутона.Война в засаде затаилась, словно дикий зверь.Два главных времени судьбы открылись: жизнь и смерть.Два разных времени зимы остались: день и ночь.А утро с вечером как будто бы пропали прочь.Днем будем весело смеяться и играть в снежки,А ночью – ставни закрывать и запирать замки.Морозным днем поют и пьют, и снег метут с крыльца,А по ночам к домам подходят люди без лица.Они являются кошмаром полуночных сновИ водят страшный хоровод вокруг чужих домов.Они стреляют по стеклу и занавески жгут,Ногой распахивают дверь, по комнатам идут.Потом садятся по-хозяйски за моим столомИ ждут, пока сама покину разоренный дом.Они встречались на пути и улыбались днем,А под покровом темноты они пришли в мой дом.И завтра явятся опять – поторопить меня.Но не могу их распознать при ярком свете дня.Прошел короткий зимний день, и наступила ночь.Теперь никто и никогда не сможет мне помочь:Они поставили на мне незримое клеймо.И вот уже в последний раз иду к себе домой.А в доме – шумная толпа, я больше не нужна,Как на веселой свадьбе мужа – бывшая жена.Меня теперь за дверь прогонят люди без лица.Из разоренного гнезда – голодного птенца.

Мое русское слово

Я несу свое горе молчаливо и гордоПо извилистой тропке из мрака на свет.Моя русская песня с перерезанным горломГде-то в горном ущелье умолкла навек.Я держу за зубами мое русское имя.Будто в жаркой пустыне – последний глоток.Мое русское слово под губами сухимиКровоточит, клокочет, как бурный поток.Я – лишь маленький камень на дороге джихада.Я – песчинка страданий в грязи и пыли.Вы меня сапогами не бейте. Не надо!Мое русское сердце уже не болит.Я тропинкою узкой шагаю упрямоМимо тех, кто проклятия вслед мне кричит.А на кладбище русском моя русская мамаПод разбитым надгробием скорбно молчит.

Мачехе-России

Заложила ты нас, заложила,Как ненужные вещи в ломбард.Пропадать при исламском режиме —Незавидная это судьба.Здесь для нас – ни свобод, ни законов,Что остались еще на Руси.Вся Чечня – как огромная зона.Где «не бойся», «не верь», «не проси».Здесь мы ходим по самому краюИ теряем здоровье и жизнь.Проиграла ты нас, проиграла.Хоть живому в могилу ложись.Никому не нужны в целом свете,Ты забыла своих сыновей.Знаем, мы – незаконные дети.Не люби. Но хотя бы не бей!