Шрифт:
– Добавьте тогда какие-нибудь новые детали.
– Мэнни, это не решит проблему. Проблема - это ты. Или ты поднимаешь программу - или уходишь. И тогда я позову Бенни Блю с его Грязными Пузырями.
– Поднять программу?
– Это просто выражение. Я хочу, чтобы ты оторвался от пола. И там должна быть не моя задница, а твоя...
– Спасибо. Джо.
– Я думаю, ты знаешь, у Джинни рак груди. Я видел счета из больницы.
– Я слышал...
– Мэнни подал бутылку Джо.
– Выпей-ка водки.
– Спасибо, Мэнни.
Джо сделал глоток.
– Слушай, Мэнни, как там было за столами вчера вечером?
– Ты не поверишь, но все прошло на ура.
– Прекрасно! Но послушай, Мэнни...
– Да?
– Спрячь бутылку.
Джо поднялся.
– Не ломай ногу, ломай сразу обе ноги и ключицу.
– А как насчет сломанной малой берцовой кости?
– И ее тоже.
Мэнни сел перед зеркалом, прямо напротив бутылки. Он слышал мужской голос, певший сентиментальную любовную балладу. Они никогда не смеялись над этими торчками. Дамочкам нравилось, а мужики терпели и были очень рады, что не похожи на этого парня. Этого парня, певца, Мэнни встречал. Отчисленный из колледжа Пасадены с бакенбардами до задницы. Говнюк, налакавшийся ванильного ликера и играющий на автоматах с бабульками. В нем было столько же мастерства, сколько у кота, играющего с консервной банкой.
Раздался еще один стук в дверь.
– Твой выход, Мэнни...
Он сделал добрый глоток, посмотрел в зеркало и высунул язык. Язык был серовато-бледным. Он быстро облизал его и засунул обратно.
В зале было сыро и душно. Мэнни поднял глаза и увидел, что там сидит 5 или 6 пар. Все парочки выглядели угрюмо. Они не разговаривали друг с другом. Они не двигались, а только хватались за бокалы, вверх-вниз, заказывали еще.
– Эй, там... привет, друзья, - импровизировал Мэнни.
– Вы знаете, нет большой разницы между мной и Джонни Карсоном. У Карсона каждый вечер новый костюм. Вы никогда не увидите его в одном костюме дважды. Интересно, куда он их девает? Знаю одно - он не отдает их Эду МакМахону..
Молчание.
– Эд МакМахон слишком велик для вещичек Карсона. Правда ведь? Но я думаю, это не смешно. На самом деле я люблю подбираться к своим шуткам медленно, подкрадываться к ним, как вы знаете...
– Мне кажется, у тебя это только к утру получится, - выкрикнул здоровенный пьянчуга из заднего ряда.
Мэнни вгляделся в темноту:
– А, я вижу тебя, дружище. Ты большущая задница. Ты такая огромная задница, что в тебя войдет "Куин Мэри" и еще останется место для "Истер Пэрейд"!
– А ты, чмо затраханное, - прокричал в ответ пьянчуга.
– Сможешь чечетку сплясать?
– Я...
– начал Мэнни.
– А лучше - фокус, - прокричал другой алкаш.
Маленькая аудитория дико зааплодировала.
Мэнни подождал, пока они закончат.
– Сейчас, - сказал он.
– Я знаю, ребята, - вы несчастливы, потому что ваши подружки... спят с арабами, а вы должны продать свои "фольксвагены", чтобы внести очередной взнос за жилье, но я здесь, чтобы заставить вас рассмеяться наперекор самим себе...
– Пошел вон, ты, кошерный засранец, - прокричал здоровенный пьянчуга.
– Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты так говоришь, - сказал Мэнни очень спокойно.
– А сейчас, если ты перестанешь трахать пальцем свою подружку под столом, я продолжу выступление.
– Да уж пожалуйста. Уже почти рассвет.
– Хорошо, слышали вы когда-нибудь историю о шоколадном солдатике, который лег в постель с шоколадной почтальоншей?
– Да!
– Ладно, тогда историю о президенте Рейгане и большом сюрпризе, который преподнесла ему Нэнси?
– Ты рассказывал об этом в прошлый вечер.
– А разве ты был прошлым вечером?
– Да!
– И ты здесь сегодня снова?
– Да!
– Тогда, засранец, мы оба дураки. Единственная разница между мною и тобой в том, что мне за это платят!
– Если я приду сюда завтра, и ты все еще здесь будешь, заплатят мне.
Аудитория зааплодировала. Мэнни подождал, пока они закончат.
– Единственная разница между вами, чуваки, и покойниками в том, что вы сидите на стульях, - сказал он тихо.
– Единственная разница между твоим выступлением и кладбищем в том, что на кладбище не берут за вход.
Раздался смешок. Мэнни сощурился.
– Эй, откуда вы, чуваки, здесь появились? Из могил или из стен повылазили?
– Из могилы! Где же твои извинения?
Мэнни взял микрофон и сел на край сцены, скрестив ноги. Он вытащил водку и выпил ее до дна залпом.
– Я люблю вас, чуваки. В вас много дерьма. Вы знаете, я работал с Ленни Брюсом.
– Не удивительно, что он пережрал наркотиков.