«Да, – подумал Сергей, – буду привыкать к местным условиям, а там посмотрим, что можно изменить в лесхозе».

Прохаживаясь по тротуару в ожидании окончания разговора руководителя с лесником Басаргиным, Сергей невольно прислушался.

– Доложить хочу Вам, Лев Николаевич, – лесник вытер испарину со лба серым платком и снова надел форменную фуражку с эмблемой из двух позолоченных скрещённых дубовых листьев с желудями и серпом и молотом повыше. – Сегодня ночью коня тигра задрала. Заднюю ляжку съела. Я часть от нетронутой отрубил да вот в лесхоз привёз, вон там лежит еще кусок шкуры погрызенный, – он показал рукой в сторону пожарно-химической станции. – За остальным тигра ночью придёт. А там и до коровы до моей доберётся, до телят… Съезжать надумал я с кордона. Что мне там без коня делать? Обход-то не маленький, по горам да рекам пешим да вброд несподручно, и до лесничества километров восемь не натопчешься. Мучение. Да и жена в рёв пустилась, боязно из дома нос высунуть, когда тигра во дворе собак моих съела. Как тут жить? Поневоле взвоешь.

– Сильно-то не переживай. Вывезем твоё хозяйство. Поможем. А кордон давно хочу сюда перевезти под мастерскую, будем бочки делать. Да всё как-то откладывал, тебя жалел. На гибель коня акт составим, спишем. А вот как с тобой быть? В Высокогорск жить поедешь? Квартиру дадим, у поселкового совета найдётся.

– Дак у меня ж свой дом в Кавалерово, а вот с пчёлами кочевать теперь придётся с племянником своим Фёдором, а он с Ломакиным вдвоём в компанию сговорился. Возьмут и меня. Присматривать стану. В тайге с пчёлами как-то интересней жить. Ухожу я с должности. Пенсию мне какую-никакую дали, проживу, где пчёлками, где корнёвкой, где охотой добавлю.

– Смотри сам. Можешь и к нам встать пасекой. У нас компания небольшая – я да Казанцев, нам бы надёжный человек, как ты, любитель пожить в тайге, не помешал, а мы бы по выходным наезжали.

– Я уж с Федькой, племянником, мы с ним завсегда вместе. И с пчёлами, и на охоту.

– Поступай, как знаешь. Пиши заявление, – по интонации, ставшей холодноватой и властной, Сергей понял, что это директор. Тот продолжил:

– За машину в кассу оплатишь, – голубые глаза, блеснув, выдали недовольство, он насупился, что ему отказали.

– Разрешите обратиться? – подошёл Сергей, по военной привычке вытягиваясь, как перед старшим офицером.

– Что у тебя?

– На работу устроиться.

– Пойдём, – он зашагал по дощатому тротуару к застеклённой веранде. Внутри на стене висел белый лист ватмана. Сергей успел прочесть крупные буквы «График дежурств на осенний пожароопасный период». Столбиком шли фамилии работников и наискосок красные клеточки по датам на сентябрь и октябрь.

Вошли в освещённый одним окном коридор. По бокам двери с табличками: «Инженер-механик» на одной и тремя напротив: «Инженер лесного хозяйства», «Инженер охраны и защиты леса», «Инженер лесных культур». Дальше по коридору на двери – «Секретарь».

За небольшим рабочим столом у окна сидела молодая девушка, миловидная, со строгим выражением лица. Сергей, улыбаясь, поздоровался, но ответного знака внимания не получил. Директор кивнул головой.

– Добрый день, – ответила девушка с крашеными волосами до плеч, встала с мягкого стула, приветствуя руководителя. Сергей обратил внимание на красивый, миндалевидный разрез светло-голубых её глаз, подкрашенные ресницы и нежную кожу слегка вытянутого лица. Солнечные лучи, падающие в окно, подчеркивали её стройную фигурку в вязаном костюме. Она взяла папку с приготовленными документами на подпись. На её длинных белых тонких пальчиках правой руки поблескивали два золотых кольца, на указательном с изумрудом и на безымянном с александритом, как показалось Сергею.

На двери висела табличка: «Директор Князев Лев Николаевич». Хозяин кабинета своим ключом открыл дверь, проходя мимо окна, поправил штору и сел за двухтумбовый стол тёмной полировки, под портретом вождя мировой революции на стене.

Как позже узнал Сергей, на должность Князева направили Приморским управлением лесного хозяйства в 1955 году, сразу после окончания в Москве факультета лесного хозяйства Тимирязевской сельскохозяйственной академии, когда ему было всего двадцать пять лет. В свою трудовую книжку он сам и сделал единственную запись: «Назначить директором Кавалеровского лесхоза». Крепкий от природы парень, пройдя службу в армии, прижился на кавалеровской земле и успешно руководил штатом из шестидесяти инженерно-технических работников, лесников и рабочих.

В кабинет вошёл человек лет тридцати в форме государственной лесной охраны, со звездочками старшего офицера в петлицах и золотыми шевронами на рукавах, поздоровался с директором, затем подал руку Сергею:

– Болотов Виктор Кимович.

Придвинув стул, главный лесничий без приглашения сел поближе к директору за длинный стол. На время отпусков он замещал директора на должности, обсуждал с ним все производственные вопросы и чувствовал себя на равных. По понедельникам в начале рабочего дня на техническом совете лесничий докладывал о выполнении плановых заданий. И сейчас, услышав, что директор появился в своём кабинете, зашёл без доклада.

На полированном столе играли лучи солнца.

Сергей достал из кармана синий диплом, паспорт, военный билет, трудовую книжку.

– Присаживайся, – директор махнул рукой на стул.

– Агильдин Сергей Фёдорович, – представился Сергей, – окончил лесной техникум, отслужил в десантных войсках, воинское звание сержант, намерен учиться на лесфаке заочно. Я узнавал: в Приморском крае есть сельскохозяйственный институт в Уссурийске.

– Похвально. А стаж работы на должности есть у тебя? Или ты по направлению приехал?