Царские кудри
вернуться

Силкин Владимир
Шрифт:

«Ах ты, старость, глупая, слепая…»

Ах ты, старость, глупая, слепая!Постареть на свете не хитро!Вот уже и место уступаютЖенщины роскошные в метро.Вот уже и юноши в бейсболкахПривстают при виде старика.Ах ты, юность! Ах ты, балаболка!Как же ты сегодня далека!Поднимает в небо эскалатор,У него мальчишеская прыть,Но и я, стальной, как экскаватор,Я ещё умею землю рыть.

Перед грозой

Заматерели берёзы,Соком исходят всю ночь,Но собираются грозыЛивнями землю толочь.Душно на улице, душно,Запах весенних цветов,И засыпают послушноЛистья на ветках кустов.Даже собаки не лают,Нет до прохожего дел.Годы летят, пролетают.Вот и свои проглядел.

Баба Груня

Баба Груня, встань до света,Загляни в моё окно,Вспомним, сколько песен спетоПод твоё веретено.Тихий голос, светлый локон,Пальцы, клеящие нить…Ты ушла в своё далёко —И тебя не возвратить.Из-за леса, из-за моря,Из-за вросших в небо гор…Только ворон на забореОт прохожих прячет взор.Никого он не боится!Кто же тронет старика?!Что ж ты взгляд отводишь, птица,Что глядишь издалека?

Апрель

Свежие запахи прелиЛистьев, покинувших снег,Самый счастливый в апрелеПтиц возвратившихся смех.Сетунь за дачей щебечет,Гул самолётных турбин.И понимаешь, что веченМир недоступных глубин.

В Переделкино

Александру Николаеву

Собака не отходит от стола,Она сжилась с домашней обстановкой.И я ей объясняю с расстановкой,Чтоб не мешала, что у нас дела.А ей плевать на все мои дела.И для неё не может быть секретов.Через беседы множества поэтовИ через руки их она прошла.Она сидит и слушает рассказХозяина седого, ветерана.И лишь вздыхает и моргает странно,Поглядывая пристально на нас.Неужто знает, что он говорит?Не может быть, что сердцем понимает!Сидит она и глаз не поднимает,Не понимая, что со мной творит.Спасибо, пёс, за чувственность твою,За то, что ты друзей умеешь слушать.Я по молчанью преданную душу,Отзывчивую душу узнаю.

«Не помнится, какой была весна…»

Не помнится, какой была весна,Когда не стало матери в апреле,Но точно помню, дико ветры пели,И лаяла собака у окна.И для меня не наступил покой,И перестали петь на свете птицы…Так далеко служил я от столицы,Где было до небес подать рукой.Я там и растворялся в синеву,Врастал в тайгу, в заоблачные сопки.Никто меня не гладил по головке,Не отправлял в далёкую Москву.А дома снова пели соловьи,И речка разливалась по лиману.А я живой хотел увидеть маму,Чтоб заключить в объятия свои.

Одиночество

Жену схоронил и невесткуИ с внуком стал век вековать.Но внуку прислали повестку,И внуку пришлось воевать.На счастье надеялся, строилБеседку в саду и не кис.Но внук стал посмертно Героем,И жизнь потеряла свой смысл.Он ладит у дома качели,Едва шелохнётся весна…А вот и грачи прилетели.Какая быть может война?!

Зимние яблоки

Какие яблоки в апреле?У нас они в апреле есть.Мы берегли их и не ели,Хотя хотелось очень есть.Но, переложенные стружкой,Лежали в ящиках они,И мы ходили друг за дружкойИ до весны считали дни.И знали, что необходимоНе трогать яблоки, терпеть,Чтоб пережить без хлеба зимуИ с голода не умереть.Да, мы в такое время жили.Мы пережили трудный год.И яблоки, что отложили,Никто без спроса не возьмёт.

Быть добру!

«Дождь в дорогу – быть добру!» —Я не раз слыхал про это,И в дорогу я беруВот такую сумку лета!Я иду, а дождик вслед,Как конфеты в детстве, сладкий.Мне каких-то сорок лет,И дела мои в порядке.Липнет глина к башмакам,И рубаха липнет к телу.Ну же, дождик, по рукам,Ты смотри, как всё запело!Только ты на миг отстал,Только шаг звенящий сбавил,Тут я радугу досталИ над речкой мост поставил.Больше в сумке ни шиша,От дождя следа не сыщешь.Что же ты, моя душа,Соловьём счастливым свищешь!

Уха

Виктору Чадину

Зубастая рыба глуха,Окончились долгие муки.Похоже, густая ухаВстречает любителей щуки.Наваристый суп в казане,Дурманящий запах горошка.И ловит картошку на днеБольшая походная ложка.И лук, и морковь, и чеснок,И зелень, и перец с петрушкой…И ты чуть не валишься с ног,Стоишь в ожидании с кружкой.Уха – это хвост с головой,Добавки – обычное дело.Но суп-то у нас мировой,И нет совершенству предела.