— Видел я этого «Андроида Малоежку». Полнейшая ерунда. Ни музыки, ни смысла, одни спецэффекты. Этот Миркес — местный композитор да к тому же, по-моему, еще и родственник главного дирижера оркестра, и тот его всячески протаскивает. На самом деле его фамилия не должна стоять в одном ряду с именами великих. И уж полнейшая ерунда заключается в том, что музыку он написал на сюжет морально устаревшей книжки. Андроиды окончательно вышли из моды лет тридцать назад.

— Ворованные андроиды — хороший был бизнес, — с некоторой мечтательностью сообщила давно молчавшая Аджуяр.

— Да, дорогая была игрушка, — согласился Филипп. — А сейчас действующий уже и найти-то трудно.

— Ну, тогда «Чапаев», — заключил я.

Филипп удовлетворенно кивнул, и машина тронулась.

К тому моменту, как мы добрались до внушительного овального здания «Цветного театра», я, удивляясь сам себе, пришел в неописуемое волнение от предчувствия встречи со своим временем.

Оказалось, мы чуть не опоздали, и к своим местам в ложе, чтобы не создавать шума, бежали на цыпочках.

В зале и на сцене царила тьма. Тревожная музыка, похожая на сочинения Шнитке, делала эту тьму еще глубже, а свист ветра, пробивающийся сквозь звуки инструментов, заставил меня почувствовать холод.

На сцене забрезжил свет, и настала серая полутьма. Человек в рваном фраке и военной по покрою, но красной фуражке на голове, выйдя без всякого предисловия на авансцену, запел красивым баритоном, и мелодия была отнюдь не модернистской, а напротив, красивой, явно в традициях Чайковского:

— О горе мне! Ни денег нет, ни документов!

Тут же из тьмы вынырнули еще двое в военных, по-видимому, формах, состоящих из таких же фуражек, красных галифе и красных же курточек. В руках они держали то ли огромные пищали, то ли мушкеты. Похоже, так в представлении режиссера постановки должны были выглядеть красноармейцы. Насколько я помню, красная форма в истории встречалась только у солдат армии буров в войне против англичан… Тем временем один из красноармейцев запел:

— От подозрительных очистим элементов Россию мы…

— Опять! Исчадья тьмы! — подхватил дуэт человек во фраке. — Куда ж мне спрятаться? Быть может, в этот двор?

— Постой, постой! — терциями, словно кукушка прокуковала, спели «красноармейцы» — У нас к вам разговор…

Первый персонаж метнулся во тьму, одновременно с этим выдергивая из-за пазухи бластер. Полыхнули вспышки, прогремели выстрелы, один из «красноармейцев» рухнул… Свет погас, и вновь зазвучала больше похожая на какофонию модерновая музыка.

Внезапно сцена осветилась более основательно. Первый персонаж теперь торопливо шел через нее на фоне почему-то стоящих вкривь и вкось домов. Тут из-за кулис выбежал человек, затянутый в черный кожаный комбинезон, и, догнав первого, схватил его за плечо. Тот порывисто повернулся и вновь выдернул бластер. «Черный» испуганно запел:

— Спокойно, Петр! Ведь это я — Григорий.

Как много лет не виделись с тобой!

Петр (засовывая бластер под фрак):

— Рад встрече! Вот одна из тех историй,

Что не поверил бы, скажи мне кто другой…

Григорий берет Петра под руку. Аккомпанемент становится мягким. Григорий задушевно поет:

— А помнишь, Петр, как мы резвились в детстве?

— Еще бы, мы ведь жили по соседству.

— Пойдем ко мне, поговорим о том о сем.

Петр (мажорно):

— Ну что ж, пойдем. Ну что ж, пойдем.

В тот же миг «дома» на заднем плане, словно оплавившись, потекли вниз, и из этого месива сформировался интерьер комнаты (тут явно не обошлось без техники текучей мелопластики). Петр с Григорием уселись на откуда ни возьмись появившиеся кресла к столу. Заглядывая Петру в глаза, Григорий запел:

— Я вижу, Петя, что ты не в порядке,

Давай отбросим эти игры в прятки,

Ты расскажи мне, что стряслось,

Тебя я выслушать не прочь