– Зачем?

– Вы знаете зачем. Вы только мучаете себя – и меня в придачу. У вас есть полное право стать свободным, и, возможно, так и следует поступить, но у меня положение более сложное. Жизнь Тедди зависит от Гордона. – В этом вопросе ей не хотелось полагаться на кого-либо еще – даже на Билла. Гордон все-таки отец мальчика и имеет перед ним определенные обязанности.

– Нужно быть чудовищем, чтобы лишить вас свободы и радости.

Она ответила не сразу. Затем, снова глядя ему в глаза, твердо произнесла:

– Я не собираюсь устраивать никаких экспериментов. Не имею права.

– Я понимаю, – тихо промолвил Билл. Он молчал до тех пор, пока они не сели за столик. – Прошу прощения за то, что об этом заговорил. Я не хотел вас расстраивать. Просто мы оба живем с людьми, с которыми несчастливы, так что, когда мы вместе, сразу виден контраст. – Внезапно ему захотелось все-таки всем рискнуть – ради нее.

– Возможно, это иллюзия и вместе мы были бы так же несчастны. – Все, что оставалось недоговоренным, вдруг вышло на поверхность. Он ясно дал понять, что хочет большего. А она так же ясно ответила, что это невозможно, каковы бы ни были ее чувства. Как бы она ни любила Билла и ни восхищалась им, сын для нее важнее. Билл всегда ее за это уважал и всегда будет уважать.

– Я принимаю вашу точку зрения, Изабель, – сказал он. – Просто знайте, как вы мне дороги. Я никогда не стану рисковать здоровьем Тедди и желал бы помочь и ему, и вам. Но, чего уж тут скрывать, этим мои желания не ограничиваются.

– Я знаю, Билл, – мягко сказала она. – Все эти годы вы очень хорошо ко мне относились. – Кроме него и детей, у нее больше никого нет.

– Но мог бы еще лучше. Я устал от фальши. Вы делаете вид, будто остаетесь его женой, я делаю вид, будто у нас прекрасные, отношения с Синди. Но вряд ли мне кого-то удастся обмануть, да и зачем мне это самому – непонятно. Не слишком ли велика цена?

– Если вы перестанете играть в эту игру, цена может оказаться гораздо выше, – благоразумно заметила Изабель. Больше он не поймает ее на противоречиях.

– Может, в один прекрасный день я пошлю все к черту, – задумчиво проговорил Билл.

– Сначала подумайте хорошенько, – предостерегла Изабель. Кивнув, он взял ее за руку. Какие у нее красивые руки, какие длинные, изящные пальцы!

– Вы замечательная женщина, – с чувством провозгласил он, – и гораздо рассудительнее меня.

– Должен же кто-то сохранять рассудок. – Она поднесла его руку к губам и поцеловала. – Вы мой бесценный друг. – Он столько еще хотел ей сказать, но понимал, что сейчас не время.

– Что будем есть на ленч? – переменил тему Билл. Он не представлял себе, что с ним будет, когда она снова уедет в Париж, но так далеко лучше было не заглядывать.

Оба выбрали макароны и салат и поспешили начать обсуждение безопасных тем вроде книг и искусства. По мнению Изабель, Билл и сам мог бы написать книгу о политике – она давно ему об этом твердила. Впрочем, самым интересным там оказались бы как раз те секреты, которых он пока не мог раскрыть.

– Вот когда выйду на пенсию… – пообещал он, приступая к десерту.

Они уже немного успокоились. Теперь Билл и сам не понимал, почему утром потерял над собой контроль, – возможно, просто был слишком счастлив видеть ее и не мог согласиться с тем, что на большее рассчитывать нечего. Он понимал, что, пока жив Тедди, Изабель не уйдет от мужа, а сам Билл желал мальчику долгих лет жизни.

После ленча они поехали в Британский музей и пробыли там до четырех. Потом они отправились прогуляться по Нью-Бонд-стрит, разглядывая витрины магазинов, где были выставлены картины и ювелирные украшения. И снова мелькнула мысль о том, как хорошо ему с ней. Когда они вернулись в «Клэридж» и решили выпить чаю, было уже почти шесть. За чаем они закусили сандвичами с огурцами, помидорами и водяным крессом, а также печеньем, что напомнило Изабель те времена, когда она в детстве гостила у дедушки. Полдник по-английски она всегда любила, но Билл заявил, что вместо этого с удовольствием съел бы эклеры или птифуры у Анжелины в Париже или мороженое в «Бертильоне». Изабель согласилась, что это тоже неплохо.

– Когда вы снова приедете в Париж? – как бы между прочим поинтересовалась она, когда они съели сандвичи и Билл попросил налить ему еще чашку чаю.

– Может, на следующей неделе? Мне надо привести мысли в порядок.

– Мне тоже, – призналась она. Несмотря на все решительные заявления о том, что, дескать, ни на что большее рассчитывать не следует, ее тоже сильно к нему тянуло. Но это был запретный плод. – Где бы вы хотели сегодня поужинать? – И вы еще можете думать о еде? – развеселилась она. – Я теперь неделю есть не смогу. – Этот вечер должен был стать для них последним. Завтра, во второй половине дня, Изабель собиралась уехать. Она и помыслить не могла, чтобы задержаться еще на ночь, хотя ей этого очень хотелось. А Билл не смел настаивать. Возможно, если он на сей раз не будет настаивать, она с большей готовностью приедет снова?

– Как насчет кафе «У Марка»? – не обращая внимания на ее подкалывание, осведомился он. – Если хотите, можем поехать туда позже.

– Что ж, неплохо, я там не была много лет. Собственно говоря, – засмеялась она, – все это время я не была вообще нигде!

– Я закажу столик на девять часов. – Он ненадолго отошел, чтобы пересечь холл и поговорить с дежурной. С точки зрения Изабель, не отрывавшей от него глаз, он был просто неотразим. – Почему вы на меня так смотрите? – смущенно спросил Билл. Изабель была так красива, что при взгляде на нее у него ныло сердце. Он хотел бы показать ей мир, познакомить со своими друзьями, свозить в Вашингтон и там всем представить… Но так далеко ей не выбраться.