Это было до такой степени невероятно и в то же время правильно, что я отпустила все внутренние оковы, до сих пор, оказывается, сдерживавшие меня, и полетела по волнам невозможного, беспредельного удовольствия, прямо в финалу, разрывающему в клочья, уносящему так далеко, что возвращение назад ощущалось болезненной пыткой.

Глеб догнал меня буквально в полете, вцепившись зубами в многострадальное плечо, а рядом глухо зарычал Давид, кончая и заливая мои пальцы спермой.

И потом, пока я лежала, придавленная мощным телом к кровати, и пыталась прийти в себя, он взял мою ладонь и провел ею по раскрытым в стоне истерзанным губам. Я машинально облизнулась, почувствовала его терпкий вкус и голову задурманило еще сильнее…

— Девушка! Девушка! — я вздрогнула, просыпаясь, уставилась на водителя с непониманием, — с вами все в порядке? Стонете так, словно вас избивают…

— Да… — голос у меня с ночи еще не приешл в норму, как и горло, поэтому вышло хрипло и в высшей степени неприлично, — спасибо… Кошмар приснился…

И стала смотреть в окно, стараясь не обращать внимания на озадаченный пристальный взгляд водителя в зеркале заднего вида.

Кошмар… Сладкий, дурманный кошмар…

От которого ноги дрожат и тело томится в ожидании…

Продолжения кошмара.

— Тань, это даже не смешно уже, — я отвела трубку подальше от уха, а затем вообще положила на стол, поставив на громкую. И продолжила заниматься домашними делами, особо не вслушиваясь в Юркины возмущения. Только угукала или мычала в нужных местах. Ему хватало для обратной связи. — Ты пропадаешь на сутки. Я звоню, звоню, звоню… Я уже готов был все бросить и вернуться обратно! Вдруг с тобой что-то случилось? Ты же глупая у меня! А тут ты объявляешься, и как ни в чем не бывало! Все в порядке! В каком, блин, порядке у тебя все? Куда ты пропала? Ты где вообще сейчас?

— Дома. Прибираюсь.

— А чего голос такой сиплый? Ты плакала? Тань! Отвечай!

Вот что отвечать ему? Нет, не плакала, кричала всю ночь, потому что меня двое моих студентов трахали так, что сегодня еле ноги свела? Интересно, он сидит? А то вдруг упадет, услышав такое от скромницы-Танюши? И вообще, сил разговаривать нет совершенно. Не успела домой зайти. Даже сапоги эти проклятые не успела снять!

— Юр, я устала, давай я наберу тебе позже?

— От чего ты устала? Утро субботы! Ты где была, Тань? Что случилось? Я чувствую, что ты чего-то недоговариваешь!

Чувствует он… Ну, вообще, у Юрки чутье очень хорошее, срабатывает четко и точно, практически не ошибаясь.

— Юр, да все хорошо со мной! Как ты сам-то? Как День учителя?

— Нормально. Познакомился с интересными людьми.

— Мммм… И как его зовут?

— Да о чем ты вообще?

— Да о том же. На уровне?

— Тань, ты не увиливай! И не переводи стрелы!

Догадливый какой…

Надо собраться и быть как можно более убедительной. А то с него станется примчаться и играть на моих нервах, пока не вытащит всю информацию о случившемся. А я пока даже себе не могу в голове уложить ситуацию.

Я села на пуфик, как была, в майке, пахнущей Давидом, неснимающихся сапогах и без трусов. Поймала свое отражение в зеркале напротив. Прекрасно. Просто потрясюще. Как назло, поднимаясь, встретила аж трех соседок-бабок, в это раннее утро куда-то наладившихся с тележками. Теперь мнение обо мне, как о проститутке, будет окончательным.

Выдохнула, собираясь с силами.

— Юр. Все у меня хорошо. Я просто была на пробежке. Вот и устала. Отдохну и перезвоню тебе. Не переживай.

— Какая, нафиг, пробежка? Ты что, мать, решила здоровый образ жизни вести? И без меня?

— Юр… Я попробовала, мне не понравилось. Все, давай потом.

— Ладно, спортсменка… Отдыхай. Но жду звонка вечером!

Я отключилась и поставила телефон на беззвучный. Больше я ни с кем сегодня разговаривать не с состоянии.

Сапоги все же пришли в полную негодность, потому что я, устав возиться с молнией, просто разрезала их ножницами. Оглядела, и с нескрываемым наслаждением выкинула в мусорное ведро.

Больше я такую дрянь в жизни не надену. И вообще, надо убрать из гардероба всякие провокационные платья и бюки, хоть немного выше щиколоток.

Телефон пиликнул сообщением: "И поешь что-нибудь. У тебя наверняка шаром покати дома. Пиццу закажи, спортсменка".

Я усмехнулась.

Нет, пиццу я еще долго есть не смогу…

— Тань, вот попробуй, с морепродуктами, — Глеб настойчиво пихал мне кусок пиццы в рот, заставляя откусить.

— Да нахера ей твои гады морские. Мясо надо. Вон, какая слабенькая.

Сильные пальцы развернули меня за подбородок, Давид всмотрелся в мое лицо с тревогой, такой удивительной для обычно темного и непроницаемого выражения его глаз.