Осознание беды и дикости всего происходящего ударило меня спустя долю секунды, когда его язык слишком настойчиво и властно проник в меня, касаясь моего, умело и жадно, оставляя во мне его вкус и аромат, который к большому моему стыду и сожалению не был мне противен и не казался отталкивающим!

Теперь я кричала в голос, судорожно сопротивляясь, и с каким-то холодным ужасом понимая, что не могу сделать совершенно ничего — ни пошевелиться, ни вздохнуть, ни оттолкнуть его от себя!

Везде был ОН!

Он окутывал, сжимал, повелевал, забирал последние крохи воздуха в легких, чтобы до краев наполнить собой! Чтобы я захлебнулась им, умерла, но воскресла и принадлежала только ему одному, заклейменная им!

Беспомощная, словно бабочка в лапах паука, я дрыгала ногами в пустоте, вцепляясь пальцами в куртку на его широких плечах, понимая, что еще немного и я на самом деле потеряю сознание, оттого, что просто не могу дышать, чувствуя, как слезы потекли по щекам и я всхлипнула, распластавшись на его большом твердом теле, которое было таким невообразимо мощным, что сложно было представить всю его силу.

Он остановился так же неожиданно, как и налетел на меня, но не торопясь убирать голову, которая была так низко, что его ресницы щекотали мои, а горячее терпкое дыхание опаляло мои губы, вдруг что-то проурчав на странном языке, которого я не понимала, но снова покрылась с ног до головы мурашками, оттого, как эти буквы сливались в неведомые слова, пробираясь по моей коже не то обжигающим холодом, не то невообразимым огнем.

Я понятия не имела что он сказал, замерев и дыша тяжело и хрипло, завороженная его голосом, собственным страхом и неожиданной болью, когда он снова подался вперед, продолжая овивать своими ручищами и держать над землей, впечатывая в себя, и кусая за губу так, что кровь тут же выступила багровой каплей, заставляя его заурчать каким-то совершенно нечеловеческим, низким и хриплым голосом, а меня вскрикнуть.

Господи, этот человек не был здоров!

Он точно был маньяком!

И я была в его руках, теперь заверещав и забившись с новой силой, видя лишь его шальную широкую улыбку и белые зубы, которые сверкнули, когда он подался вперед в последнем легком поцелуе, чтобы собрать своими губами кровь с моих губ.

Он отпустил меня, аккуратно поставив на пол, и прикасаясь большим пальцем к губам, а я кричала и пыталась отбиваться, словно потеряв рассудок, пока не услышала недовольный женский голос и нервный стук каблуков, который поднимался снизу и спешил ко мне.

— Что здесь происходит?!

Та самая женщина-консультант показалась на лестнице, строгая и недовольная, со сведенными бровями и хмурым взглядом, отчеканив:

— Первое правило нахождения в библиотеке — это тишина! И если вы, мисс, не в состоянии…

Она запнулась, замолчав как-то смущенно и сконфуженно, когда ее тонкие брови поползли сначала в удивлении вверх, а затем снова сошлись на переносице, но теперь в глазах отразился скорее испуг и явная доля непонимания происходящего.

Представляю, как я выглядела со стороны — помятая одежда, всклокоченные волосы, трясущиеся руки, в которых дрожал измятый список литературы, прокушенная губа, которая тут же опухла и кровоточила, и полные ужаса распахнутые глаза с мокрыми от слез ресницами. А еще этот жуткий тип со своими глазами, в которых был мой персональный ад!

— С вами все в порядке, мисс?..

Каким же глупым был этот вопрос!

Разве по мне можно было сказать, что я была хотя бы капельку в порядке?

От шока, я не сразу смогла заговорить, судорожно хватая ртом воздух и хрипло выдыхая на крике:

— Это он! ОН!

Женщина быстро заморгала, озираясь по сторонам, хоть и удивленно, но все-таки сосредоточенно, словно пыталась найти глазами кого-то. Но не видела.

Страшно было оглянуться, но еще страшнее было понимать, что ничего не закончилось, когда я обернулась, вздрагивая всем телом, потому что вокруг были только стеллажи с книгами.

И больше никого.

— Он был здесь, клянусь! — ноги подогнулись сами по себе, и я бы рухнула на пол, если бы женщина не поймала меня, внезапно обнимая, и быстро заморгав, словно пока не могла решить для себя, считать ли меня сумасшедшей, или кинуться к охране, для поиска того, кого здесь не было.

Охрана не поможет.

Я знала это. Просто чувствовала внутри себя, вместе с его ароматом и жаром, который продолжал терзать изнутри, даже если он больше не касался меня, словно заклеймив собой.

— Он только что был здесь! Не могла же я сама с собой сотворить подобное!

Женщина верила мне. Я видела это в ее серьезных серых глазах и попытке помочь, когда она снова быстро окинула меня взглядом, увлекая за собой вниз, где были малочисленные люди и много света.

— Давайте я налью вам кофе, вы успокоитесь и все расскажите. Хорошо?