Я, откинув забрало, издевательски улыбнулся ближайшему стальному грибу, откуда ко мне тянулся веер лазерных лучшей и широко развел руками:

— Уже поздняк, жестянка! Закрылок в жопе не имею!

Секунда… другая… и я скрылся за гребнем, начав падение внутрь Зомбилэнда. Грозная надпись потухла, ни одного выстрела в мою сторону не последовало — хотя могла, могла меня система зацепить очередью бронебойных игл. Вот только за что? Я не получал до этого никаких приказов не приближаться, а то, что я ослушался и не остановился — так поди попробуй остановись, когда ты в воздухе. Уж кто-то кто, а холодный машинный ум должен знать летные качества двуного куска стали.

Упал я на дерево. Несчастный старый бук с хрустом встретил меня середкой кроны. Ломая сучковатые ветви, я полетел вниз, по пути сцапав за шею тощую голую зомбячку с гнилым недоразумением вместо грудей. Стащив ее за собой, швырнул вниз и приземлился на потемнелую спину, ломая хребет. Следующим движением срубил ей башку выдвижным лезвием и шагнул к повернувшемуся ко мне десятку матерых зомбаков. Они так удивились моему появлению, что прекратили дожирать несчастную группу бедолаг — и Кассандра еще что-то мне чесала про упавшую смертность?

Стряхивая с лезвия гнилую кровь, я двинулся к врагам. И успел еще признаться до того, как захлопнул забрало экза:

— Все же я по вам скучал, хренососы!

Минуты через четыре, когда я порубил на куски семерых, прострелил затылки еще двум ударившимся в бега тварям и проводил взглядом последнего счастливца, успевшего нырнуть в кусты, один из выживших претов робко проблеял, продолжая обнимать мою закованную в сталь ногу:

— А с какого ранга такие дадут? Уже со второго?

— Пшел нахер — буркнул я, стряхивая ушлепка со ступни.

Больше тупых вопросов не последовало. Выжившие, поскуливая, плача и таща за собой тяжелораненых двинулись к выходу, надеясь отсидеться у тамбура. А я пошел по центральной аллее, шагая знакомым путем. На меня нападали еще трижды. Дважды — не успевшие осознать непривычный для них уровень опасности зомбаки. Один раз — перепугавшаяся конопатая девчонка, что всадила мне заряд мелковатой дроби в грудь. Я не стал ее убивать. Указал в какой стороне замерли в испуге ее соратники и добросердечно отпустил ущербную пинком в копчик. С такой союзницей и враги не нужны.

Миновав большую часть аллеи, я врубил динамики на полную и заорал на всю сраную лечебницу:

— Эй! Оди вернулся, старперы! Бруха! Доус! И ты — синеламповый! Кевин! К тебе тоже разговор есть! Шагай к бункеру Доуса, если уже отоспался и слышишь меня.

Мой голос, лязгающий и гремящий, благодаря нарочито хрипящим динамикам, разносился далеко в стороны, гулким эхом отражаясь от старых деревьев и бетонных стен. Медленно крутясь, я продолжал шагать и кричать, обращая на себя всеобщее внимание. Пусть и другие сурверы знают — я вернулся. Они со мной знакомы — где я там веселье, проблемы, кровь и разбрызганная мозговая жидкость.

— Чего орешь? — мрачно поинтересовалась у меня механическая сова с человеческим лицом, что уселась на нижнюю толстую ветку.

— Дерьмо твоя карма, Бруха — вздохнул я — Опять жопой в клей…

— Сука! — заорала подпрыгнувшая сова, взмахнув крыльями и… свободно взлетев в воздух.

Рассмеявшись, я чуть подправил направление и двинулся к бункеру Джона Доуса, проламываясь через мелкий кустарник и обходя препятствия посерьезней.

— Не умрешь ты своей смертью, Оди — зло проклекотала сова, опускаясь мне на голову — Сука! Жаль роботы срать не могут — я бы тебе харю железную украсила! С чем пожаловал?

— Надо кое-что забрать.

— Например?

— Например — вот эту сову — подняв руку, я сцапал механическую птицу и стащил с шлема, опустив до уровня забрала — Ты все же тупая… ничему не учишься… решила, что если я пошутил насчет клея — то мне теперь твоя сова не нужна? Дура ты, ведьма.

— Оди! Отпусти! Отпусти!

— Нет, старуха — жестко ответил я — Твоя сова — теперь моя.

— Оди! Это часть моей души!

— Да в жопу. Хватит причитать и начинай паковаться.

— Оди! — тут до Брухи дошел смысл моих слов и, резко сбавив тон, она осторожно переспросила — Паковаться?

— Ага. Пакуй панталоны, бабка. Ты переезжаешь. Если, конечно, еще хочешь увидеть море и вдохнуть запах свободы.

— Ты серьезно?

— Я — да.

— Но как? Над моей жопой висит бомба! А сраный поводок…

— Это мои проблемы — отрезал я — Поднимайся! У тебя три минуты.

— Но…

— Решай, старуха!

— Три минуты! Чтоб ты сдох!

Еще раз свернув, я нагнулся над знакомым пеньком и рявкнул:

— Как еще один прекрасный день в раю, сурвер?

— Оди! Все же ты! Живой!