– А сами-то что натворили, - смущенно говорил Савелий.
– Да ты брось меня тискать, я там этот автоматический трайтайтам завел. На нем ехать можно.

Все поспешили к бронетранспортеру.

Голенищев сел за руль и дал газ. Вездеход дрогнул, заскрежетал гусеницами и тронулся. Однако отъехать пришлось недалеко. Гитлеровцы, опомнившись, выскочили на просеку и отрезали дорогу. Сидя в кабине, Бодров увидел, как серые фигурки вражеских солдат, согнувшись, перебегали через просеку и тащили на руках минометы; сбоку и сзади загрохотали пулеметные очереди.

– Голенищев, тормози!
– крикнул Сергей.

Но Савва и сам понял, что ехать было некуда. Убрав газ, он уже отстегивал от пояса ручные гранаты. Выскочивших впереди бронетранспортера немцев Громов срезал пулеметной очередью. Яша короткими очередями бил из автомата.

– Вылезайте быстро!
– Бодров выскочил из машины, бросил две гранаты. Немцы немного отхлынули.

– Занимаем круговую оборону!
– крикнул Бодров, прихрамывая, бросился в кусты и лег под дерево. Он был ранен в ногу. К нему с пулеметом в руках подполз Громов. Нина с Яшей изготовились в неглубокой канавке. Саввы Голенищева около них не оказалось.

Гитлеровцы, громко крича, пошли в атаку.

ГЛАВА 13

На рассвете в блиндаж подполковника Осипова пришел командир разведэскадрона старший лейтенант Кушнарев. Ночью он с группой разведчиков пытался прорваться на Сычи, но безуспешно. Немцы сжали эскадроны Осипова плотным кольцом и усиливали напор со всех сторон. Артиллерийский обстрел шел о утра до вечера. Несмотря на плохую видимость, лес систематически подвергался бомбардировке с воздуха.

Днем атаки пехоты повторялись через каждый час. Но кавалеристы, зарывшись в снег, встречали фашистов шквальным огнем. Только ночью утих бой и наступила передышка.

– Где ты хотел пройти?
– склонившись над картой, спрашивал Осипов.

– В нескольких местах пытался, - Кушнарев показал маршруты и устало присел на чурбак. От неудачи он был зол и до боли жмурил глаза.

– Н-да...
– постукивая по карте карандашом, протянул Антон Петрович.
– Патронов маловато. Я бы им устроил кордебалет... Все равно пробиваться надо любым путем. Хоть координаты дать, чтобы самолет боеприпасов сбросил. Без патронов пропадем.

Наступила небольшая пауза.

– Ну что ж...
– задумчиво продолжал Осипов.
– Если такой опытный разведчик, как ты, не мог проскочить, значит, плохи наши дела... или твои разведчики никуда не годятся. Кликну добровольцев. У меня найдутся хлопцы. Подвел ты меня, старшин лейтенант. Надеялся я на тебя крепко...

– У меня разведчики замечательные, товарищ подполковник. Подходили вплотную. Но что делать: куда ни сунемся, не спят. В одном месте можно было бы, да...

– Ну и что же?
– раздраженно перебил Осипов.

– "Языка" решили прихватить. Ну, взяли, а он заорал как резаный. Шум такой поднялся, пришлось вернуться.

– Где же пленный?

– Лейтенант Головятенко допрашивает. Только ничего от него не добьешься. По-русски ни одного слова.

– Почему сюда не привел? И молчал, голова садовая!

Осипов, поднявшись из-за стола, подошел к завешенной плащ-палаткой двери и приказал ординарцу позвать Головятенко. Лейтенант сейчас возглавлял его штаб.

– Да пусть немца сюда приведет, - добавил Антон Петрович.

Минуты две спустя Осипов оглядывал высокую плотную фигуру гитлеровского солдата. Взял со стола фонарь и поднес к его лицу. Немец отшатнулся.

– Ну, что он?
– спросил Осипов у Головятенко, подавляя нарастающее волнение.

– Не знает по-русски. Бормочет черт знает что... Подтверждает всякую чепуху.
– Головятенко безнадежно махнул рукой, кляня себя в душе за то, что отлынивал в школе от уроков немецкого языка.
– Плохо без переводчика!

Осипов начал допрос с немногих известных ему слов, но дело подвигалось туго. Это сразу понял пришедший комиссар батареи Ковалев.

– Товарищ подполковник!
– обратился он.
– Разрешите пригласить переводчика?

– Какого переводчика?
– нахмурившись, спросил Осипов.

– У меня есть!
– Ковалев, нахлобучив на лоб кубанку, быстро ушел.

– Откуда у Ковалева переводчик?
– Антон Петрович знал не только в лицо всех батарейцев, но и помнил их биографии. Это были его самые любимые солдаты и собеседники. В часы отдыха он приходил на батарею и разговаривал с каждым.

Когда Зина вошла в блиндаж, Осипов, твердо сжав губы, удивленно кашлянул.