— Ты, похоже, не очень веришь пророчествам, — глядя на кисло кривящую губы Урсулу, улыбнулась Вайолет.

— Не люблю я их, — не стала отпираться волшебница.

— Почему?

— Они имеют обыкновение не сбываться, — вздохнула старуха, отобрав у Вайолет котелок и опустив его в прозрачную воду лесного ручья. — Или подкидывать какой-нибудь неожиданный "подарок" в самый неподходящий момент.

— Думаю, что это пророчество уж точно не обо мне. Армию за собой я вряд ли поведу. Мне самой хотя бы через горы перейти.

Урсула улыбнулась, плеснула себе в лицо холодной воды и недовольно заломила седую бровь:

— Тебе надо больше верить в себя и собственные силы. Оглянись вокруг, прислушайся. Почему в соседней балке деревья и травы сохнут? Что не так?

Вайолет закрыла глаза и, опустившись на колени, уперлась ладошками в сырую землю, считывая кончиками пальцев бьющую в них энергию.

— Камень большой откололся, изменил русло подземной реки…

— Правильно, — довольно улыбнулась волшебница. — Исправь.

Вздохнув, девушка легко поймала потоки двух стихий, резким и точным ударом раскрошила каменную породу, а затем освободила воду, заставив ее бежать по привычному пути.

— Хорошо, — удовлетворенно зажмурилась Урсула, осторожно вышагивая босыми ногами по плоским камешкам, устилающим дно ручья. — Хорошо-то как.

Вайолет, привычная к чудачествам старухи, лишь покачала головой и полезла в прохладную воду следом, чтобы немного освежиться.

— И зачем это все? — все же спросила она.

— А ты разве не поняла? — в прищуре синих глаз заискрились хитринки. — Не чувствуешь, как ровно двигаются вокруг тебя потоки силы? Даже особого усилия не нужно, чтобы их контролировать.

Вайолет раскрыла ладонь. Со дна ручья в нее, словно живая, прыгнула круглая галька, вызвав у девушки светлую улыбку. Усилий она для этого действительно не прикладывала, просто подумала.

— Мать-Земля умеет быть благодарной, — сняв с ладошки девушки камешек, Урсула вернула его на место. — Сделанное добро возвращает сторицей. Сколько бы силы ты на ее исцеление ни потратила, вернется тебе в десять раз больше. Это основа светлой магии.

— А откуда черпают свою силу темные? — Вайолет вдруг стало интересно, как пользуется своим даром Айт.

— Эти, когда резерв на нуле, либо у Темной Матери просят, либо выпивают из всего живого, что находят рядом. А так из тьмы мощь свою черпают. Думаешь, почему наш проводник всю ночь словно заведенный топал? Пил тьму, как упырь. Никогда еще такого не видела. Куда ему столько?

— Получается, ночью сила темных увеличивается в несколько раз?

— Получается, — согласно кивнула Урсула. — Давай возвращаться, пока братья твои лохматые сюда не прибежали, — выбравшись из воды, ведьма споро выкрутила подол намокшего балахона и, энергично впрыгнув в сапоги, подхватила котелок с водой.

Вайолет оставалось только удивляться, как ловко волшебница столько лет морочила ей голову, прикидываясь немощной старухой. Да Урсула после утомительного ночного похода выглядела бодрее рохров.

На поляне их уже ожидали вернувшиеся с сухими ветками Доммэ и Кин, пытаясь разжечь огонь с помощью кремня и кресала.

— Зажги, — бросив на Вайолет лукавый взгляд, усмехнулась Урсула.

Сейчас скрывать дар Вайолет не было никакого смысла, видимо, поэтому и решила ведьма, что можно порисоваться перед рохрами, и когда от одного легкого движения руки девушки костер ярко вспыхнул, а пришедший ей на помощь ветерок раздул его еще сильнее, Доммэ и Кин ошарашенно уставились на сестру.

Впрочем, вышедший из-за зарослей боярышника на поляну одарин удивил рохров не меньше. В руках мужчина держал двух пойманных зайцев, разделав которых всего за несколько минут отточенными и выверенными движениями, он насадил на оструганные колья. Молча вручив добычу Урсуле и Вайолет, Айт ушел к ручью мыться, и пока отсутствовал, женщины успели бросить в похлебку потроха, сушеные овощи и травы, а тушки Кин и Доммэ аккуратно начали прожаривать над огнем.

— Удивил ты меня, одарин, — хмыкнула Урсула, как только вернувшийся на поляну Айт принялся доводить до ума заячьи шкурки. — Не думала, что у кого-то из вашей братии руки под обычную работу заточены. Вы, темные, все поголовно белоручки да бездельники.

Усмехнувшись, мужчина посыпал заячий мех каким-то порошком, невесело обронив:

— Это опыт из прошлой жизни. В той, другой, я был ловчим и проводником. А заячьи шкуры глупо выбрасывать, пригодятся за перевалом — обменяем на еду или ночлег.

— Ловчим, значит… и проводником… — задумчиво уставилась в огонь Урсула. — Хорошая была работа, прибыльная. И чего ж тебе не хватало, что ты Темной Матери продался? Жизни красивой да вечной захотелось?

Глаза одарина недобро сверкнули, а лицо словно окаменело, утратив всякую мягкость.