И чего, спрашивается, клиентка такая недовольная? Подумаешь, подождала чуть дольше. Зато свежим воздухом подышала. Опять же в теплой шубке и сафьяновых сапожках. Руки – в муфтoчке. В такой экипировке это не ожидание, а так, привязанный к одной точке променад.

– Ну наконец-то, – процедила она. И яду в этом ее восклицании было столько, что хватило бы отравить крупный город или даже небольшой удел.

Вместо ответа в моих руках блеснул перстень. Викар как увидела его,так больше не отрывала взгляда от украшения. Словно во сне она протянула мне туго набитый кошель. Я не поленилась, ослабила тесемки горловины и убедилась: золото. И лишь после этого раскрыла ладонь. На ней в лучах предзимнего солнца блеснул перстень.

Девица тут же схватила кольцо и, зажмурившись, прижала кулак с зажатым в нем украшением к груди. Я, глядя на это преображение, подумала: вот что значит «девица расцвела». Теперь у нее все мысли только об опылении…

К слову, это самое опыление не заставило себя долго ждать . Рыжий маг лихо спикировал на крыльцо храма на метле. Ж-женишок, чтоб им льерны подзакусили. Увидел нас с Викар и… всё понял. По его глазам было видно, что понял. Сообразительный, паразит.

– Ди, неужели ты не хочешь быть со мной?
– тоном: «Как тебе удалось снять кольцо, ведьма?» – вопросил рыжий маг.

– Винор,ты должен меня завoевать . – Я развела руки в жесте «что поделаешь».
– А раз не завоевываешь,то... я решила передать эстафету.

– А что, мирным путем никак? – уточнил он,изогнув бровь.

И тут краем глаза я заметила, как багровеет Викар. Она скрипела зубами во время нашего короткого обмена репликами с рыжим и бесилась . А тот наслаждался этим от души… Вот ведь манипулятор!

Я фыркнула про себя: ну уж нет! Рыжий сейчас полез со своим гримуаром в чужой ковен! Это моя прерогатива – делать клиенту нервно! Ну… и еще немножко – безденежно.

Я широко, в духе няни Бо, улыбнулась и благословила «молодоженов»:

– Овощ вам в помощь, господа, а свою работу я выполнила и удаляюсь! – Развернулась и поспешила прочь от этой парочки.

Если честно, эти двое стоили друг друга. Из них могла даже получиться неплохая пара, если они, конечно, оба выживут в первые месяцы брака. А что? Она станет ревновать и закатывать грандиозные скандалы. Он – виртуознo уходить от них на бешеной скорости, оседлав метлу... Зато они всегда будут в тонусе. Возникнет ли у обоих в этом браке желание убить? Да! Сдохнуть самому? Однозначно! У них будет не хватать звуков, чтобы выяснить все отношения. Их семейная жизнь окажется фееричной, несущейся на санках с высокой горы, но точно – не скучной. А в перерывах между их скандалами будет любовь. Страстная, словно в последний раз, уносящая крышу, с перерывом на сердечные приступы...

Я уже находилась в дюжине локтей от этих двоих, кoгда ветер, дувший мне в спину, донес отголоски фраз. Женское непонимающее: «Что она имела в виду под овощем, который в помощь?» – и мужское озадаченное: «Похоже, это был завуалированный намек на хрен, который с нами».

Но мне действительно было не до них. Я спешила домой, где предстоял нелегкий разговор с семьей.

Дом встретил меня ожидаемо – шумом. Скандалили на этот раз в мою чeсть . Причем вдохновенно и все сразу.

Рей рвалась личнo начистить забрало одному темному совсем-не-рыцарю, посмевшему умыкнуть ее сестру. Брукс была с ней солидарна.

Тора увещевала, что за покушение на посла причитается тюремный срок. И так действовать нельзя. Эмма уверяла, что «нельзя» бывает только для тех, кто cпрашивает. К тому же если действовать по закону,то, пока жалоба дойдет до суда, я успею стать матерью, а они – тетками.

ассудительная Уна предлагала прoклясть и списать это на происки темных же. Дескать, у них там свои разборки, а семейство Флейм тут ни при чем. Бонтира такой план не только одобряла, но и, призвав гримуар, выискивала злословие позабористее.

Бабуля в кои-то веки не зудела у няни над плечом, а просто стояла и внимательно вчитывалась в пергаментные листы старинного фолианта, который ведьма держала перед собой. Судя по лицам Бо и ба, моего новоявленного супруга, если не вмешаться, ждет веселая жизнь, полная приключений и игр. Причем няня и бабушка первым делом из подвижных забав предложат темному сыграть в ящик.

Я, успев снять плащ в холле и скинуть с ног насквозь промокшие тапочки, замерла на пороге гостиной при виде такой идиллии и умилилась . Все же у меня была замечательная семья: мы друг за друга и в огонь, и в воду, и ползком по погосту. И тут меня, стоявшую в дверном проеме в саване, с растрепанными волосами, на которых успел pастаять снег, заметил папа. Побледнел и, схватившись за сердце, тихо выдохнул:

– Я его убью!

– Поздно. Вы родственники, – мой голос прозвучал на манер карканья ворона.

Видимо, застудила все же горло с этими свадьбами-похищениями-поджогами. Ех, надо будет настойки подорожника хлебнуть, чтобы не слечь с грудной жабой… В эти обыденные мысли ворвался уже выкрик папы:

– Дочка, ты живая!

Только после него я сообразила, как выгляжу. Босоногая, в саване, наверняка бледная (вот и надейся после этого на согревающие чары и плащи!), я была скорее похожа на призрачную поминальную вестницу, что редко, но являлась родственникам в миг смерти близкого.