— Случилось. Он появился, Клим.

— Кто?

— Александр. Отец моих детей. Он хочет их забрать, и еще мне из исполкома звонили…

— Так. Ясно, — Аверин бросил на нее мрачный взгляд, развернулся и… ушел. Катя даже обидеться не успела, как тот вернулся и объявил погромче изнывающим от любопытства коллегам, для которых, конечно же, весь этот спектакль не прошёл незамеченным:

— Катерина, Чистяков распорядился проехаться по объектам. Можем выехать сейчас, это займет часа три, можем после обеда, тогда с концами, я потом отвезу тебя домой.

— После обеда, — ответила она, отчаянно стараясь не краснеть, но ничего не вышло, осталось лишь дожидаться обеда. Она еле дождалась.

На парковке Клим с одобрением рассмотрел ее клешеное к низу платье и первым сел на байк.

— Поторопись, Катя, там весь офис прилип к окнам. И платье подверни.

Катя послушно уселась сзади, но лишь только байк тронулся с места, подол взметнулся вверх, и она поспешно придержала его рукой. Зато когда Клим вырулил на центральный проспект, можно было в который раз прильнуть к широкой спине и почувствовать себя как в крепости. Защищенной и надежно спрятанной от всех врагов.

Показалось, что в потоке машин, ехавших следом, мелькнул черный кроссовер, но Катя не стала оглядываться и прикрыла глаза, сильнее обнимая Клима. Снова его ладонь нашла ее руки — как же ей нравится так с ним ездить! Но когда мотоцикл остановился, она поняла, что ни на какие объекты они не попали, и если ей не изменяет память, они приехали в тот спальный район, где снимает квартиру Аверин.

— Ты же сказал, что надо проехаться по объектам? — начала было протестовать, но Клим устало мотнул головой и чуть ли не стащил ее с байка.

— Я уже все объехал, Катя, нам нужно поговорить, я вижу, что у тебя проблемы. А еще я чертовски соскучился и хочу тебя, у меня был повод свалить, я это сделал и тебя прихватил. Пойдем, ты мне все расскажешь, — он нетерпеливо подтолкнул ее к подъезду.

— А байк? — удивленно спросила она. — Ты оставишь его здесь?

— Ничего с ним не случится.

Когда вошли в квартиру, Клим придержал ее за руку.

— Подожди! — а потом наклонился и обернул своим запахом, сбивчиво выдыхая в висок: — Мы ведь с тобой не поздоровались…

Как она прожила свои двадцать два года, и никто ее так не целовал? Будто пробуя на вкус, как дорогое вино, прикусывая губы, тут же лаская и присваивая. Он сам наслаждался ею, это был настоящий секс поцелуями, Катя закрыла глаза и обняла смуглую шею. Почему с ним сразу становится так легко и спокойно? Почему без него у нее внутри все холодело и сжималось от страха, а теперь даже смешно сделалось от собственной глупости? Что может с ней случиться, если рядом такой надежный и сильный мужчина?

— А теперь расскажи мне, моя любимая девочка, почему ты решила, что у тебя хотят забрать детей? — шепотом спросил Клим, и она открыла глаза.

— Катенька, это всего лишь цветы! — Клим присел перед ней на корточки, заглядывая в глаза. Катя сидела на кухне, закрывая лицо руками, и периодически всхлипывала. Было немного стыдно за истерику, которую она устроила, выкрикивая в адрес по-прежнему незнакомого Александра разные, по большому счету пустые, угрозы и некоторые не очень приличные слова. Но совсем немного. — А вот что касается твоей Савельевой, тут, пожалуйста, поподробнее. Кого и куда забрали?

— Ирина Игнатьевна опасается, что моим детям могут найти других усыновителей, — все так же всхлипывая, ответила Катя, — которые заплатят деньги.

— Ты родная тетя, дети под твоей опекой, ты подала документы на усыновление! Разве такое возможно?

— Не знаю, Клим, я тоже думаю, что их не заберут. Но мои справки от нарколога и психиатра почему-то отклонили, Ирина Игнатьевна сказала, чтобы я принесла новые как можно скорее. Она мне каждый раз говорит, что надо все делать быстро, потому что на таких детей, как мои, очередь стоит.

— Что значит «очередь»? — резко вскинулся Клим. — Почему?

— Потому что хоть этот Александр гад и мерзавец, он не наркоман и не алкоголик, и Алка тоже. У моих детей нормальная генетика, Ирина называет таких «чистенькими». Но я тоже считаю, что не заберут…

— Если только не признают невменяемой! — Аверин вскочил и отошел к окну, а когда развернулся, его лицо казалось высеченным из камня.

— Почему невменяемой, Клим? — почти прошептала она севшим голосом. — Я же нормальная!