– Какая искренняя печаль по поводу смерти Крисси, – пробормотала она. – «Какое несчастье», – передразнила она равнодушный тон Элеанор.

Ник положил картофельный салат ей на тарелку.

– Послушай, будь реалисткой. Не нужно надеяться, что она будет особенно горевать по Крисси. Пока твоя подруга находилась здесь, жизнь Элеанор превратилась в ад.

– Крисси не виновата, что двадцать шесть лет назад Бэрк Каслтон изменил своей жене.

– Конечно, ты абсолютно права, – произнес новый голос позади Филы. Подошедшая женщина говорила с легким акцентом уроженки Новой Англии. – Это была совершенно не ее вина. Но не жди, что Элеанор когда-нибудь это признает. Она приложила столько усилий, чтобы образ Каслтонов был безупречным.

Фила сразу же поняла, кто это. Повернув голову, она увидела шикарного вида породистую женщину с каштановыми волосами и изумрудно-зелеными глазами. На ней были превосходно сшитые брюки цвета верблюжьей шерсти, подчеркивающие длинные ноги, и белоснежная шелковая блузка. Этот элегантный наряд в совершенстве оттенял ее черты. На руке было золотое обручальное кольцо.

– Здравствуйте, – произнесла Фила.

– Здравствуй, Фила. Я Хилари Лайтфут. – Женщина протянула ей руку с безупречным маникюром на длинных ногтях. – Хочу, чтобы ты знала, как мне жаль Крисси. Она была замечательным человеком, ярким и полным жизни. Мне не хватает ее.

Филадельфия пожала длинные пальцы.

– Спасибо, миссис Лайтфут. Рада познакомиться. Вы очень нравились Крисси. – Фила помнила, что Хилари была единственным членом клана, к которому ее подруга хорошо относилась. И по этой причине она была готова к тому, что эта женщина понравится ей тоже.

– Называй меня Хилари. – Она отняла у Филы руку и повернулась к Нику, который сосредоточенно жевал картофельный салат. Взгляд ее был безмятежным, но до странности непроницаемым. – Здравствуй, Ник.

Ник кивнул. И не протянул руки.

– Здравствуй, Хилари.

– Я была удивлена, когда услышала, что ты решил вернуться.

– Вот как? – Ник откусил соленый огурец и бросил взгляд на толпу. – В этом году здесь так много людей.

– С каждым годом все больше и больше. Нам скоро придется сократить количество приглашений и принимать только друзей семей. – Хилари проследила за его взглядом. – Приглашать весь город становится неудобно, не говоря уж о том, что очень дорого.

– «Каслтон и Лайтфут» могут себе это позволить. – Ник сохранял нейтральную интонацию, но Филе почудилась в его голосе легкая нотка раздражения.

– Могут, но вряд ли в этом есть смысл.

– Пикник по случаю Четвертого июля – это традиция Каслтонов и Лайтфутов. Не представляю, чтобы отец мог от нее отказаться. – Он откусил гамбургер, не сводя глаз с толпы.

– Последнее время Рид возложил на меня принятие всех важных решений, – спокойно сказала ему Хилари. – Собственно говоря, тебе, наверное, будет интересно узнать, что на предыдущем годовом собрании он передал мне право голоса и по своим, и по твоим акциям. Он доверяет мне и знает, что я поступлю так, как лучше для фирмы.

– Он всегда тебе доверял, правда, Хилари?

– Почему бы ему мне не доверять? Я всегда блюла интересы «К и Л», в отличие от тебя.

Фила отошла к столу с пряностями и начала сосредоточенно намазывать свой гамбургер горчицей и добавлять солений. Она ощущала, что чувства этих двоих накалены до предела, отчего у нее по позвоночнику бежали мурашки. Возникло и несколько интересных вопросов. Она спрашивала себя, в каких отношениях Ник раньше находился с Хилари. Последние годы он явно не тратился на поздравительные открытки жене своего отца.

К ним подошел Дэррен с банками пива в руках. рн передал одну из них Нику. Хилари кивнула Филе и отошла к гостям.

– Держи, – произнес Дэррен. – Я подумал, что тебе это не помйшает.

– Ты правильно подумал. – Ник взял у него банку пива и дернул за кольцо.

– Поскольку ты здесь, – бодро сказал Дэррен, – ты можешь нам помочь с фейерверком.

– Конечно. Почему бы и нет?

– Я так и знала, что будет фейерверк, – пробормотала Фила себе под нос. Никодемус взглянул на нее.

– А у тебя нет предчувствия, что сегодняшний фейерверк далеко не последний?

Первая вспышка пиротехнического снаряда осветила ночное небо ровно в десять часов вечера. Скрестив ~ноги, Филадельфия сидела на лужайке перед одной из крытых галерей с колоннами. Ее окружали женщины семей Лайтфутов и Каслтонов. Единственным представителем мужского пола среди них был маленький Джордан, который пребывал в состоянии такого возбуждения, что не мог усидеть на месте.

Широкая лужайка была заполнена городскими жителями. Кто-то допивал пиво, кто-то пытался припрятать последний кусок яблочного пирога. Неподалеку разлеглись сытые собаки. Каким-то образом одной из них, по кличке Фифи, удалось пристроить свою голову на коленях у Филы.