Ольга ЛАРИОНОВА
СТРАНИЦЫ АЛЬБОМА
Ивик любил свое место. Даже нет, не любил, - он просто не представлял себя в классе на каком-то другом месте. Классы сменялись лабораториями, учебными кабинетами, а место оставалось прежним, ближайшая к двери парта. Отсюда, едва зазвучит последний звонок, в один прыжок можно очутиться в коридоре, и сюда легче всего проскользнуть, если учитель оказывается в классе на секунду раньше тебя. В школе его почему-то звали Ивиком.
Был ли Ивик лентяем? Отнюдь нет. По большинству предметов он колебался между четверкой и пятеркой, правда, скорее благодаря своей феноменальной памяти, чем прилежанию, а главное - вопреки стойкому равнодушию ко всем точным наукам.
Большинство учителей по этим предметам - физик, химичка - махнули на него рукой, но математик, старый романтик с неоригинальным прозвищем Катет, не оставлял надежды заменить это равнодушие если не страстью, то хотя бы любопытством.
Сейчас Катет, чуть прихрамывая, как это всегда бывало в ненастную погоду, кружил по классу, изредка и ненавязчиво поглядывал в сторону Ивика.
– Двумерное и трехмерное пространство легко может представить себе каждый из нас, - говорил он, подымая руки, словно эти пространства лежали у него на ладонях, и трехмерное было значительно тяжелее двумерного. Труднее представить себе пространства одномерные и четырехмерные, тут уже нужно немножечко фантазии. Но вы ведь у меня все фантазеры, хотя бы в легкой степени, не так ли?
Улыбнулся весь класс - ну просто не мог не улыбнуться, когда Катет этого добивался. А с некоторых пор старый, опытный педагог прикладывал все усилия, чтобы с первой и до последней минуты урока подчинять себе внимание ребят. И подчинял - кроме одного. Того самого, ради которого старался. Этот и сейчас смотрел на него со странным выражением послушания и отрешенности, заставь повторить сказанное - повторит дословно, как магнитофон, ну прямо на пятерку. Но ведь не этого добивался учитель...
Он незаметно вздохнул и продолжал:
– А вот многомерное пространство представить себе гораздо труднее. Наверное, лучше начать с того, что просто поверить в его реальное, осязаемое существование. А когда вам это удастся, вы сможете принять и такую гипотезу: ведь мы с вами живем в первом, втором и третьем измерениях. Но в том же объеме, в том же кусочке Вселенной, если выражаться математически, могут существовать и совокупности, скажем, седьмого, восьмого и девятого измерений, и они-то представляют собой целый мир, который мы считаем вакуумом, потому что просто не можем его воспринимать - ведь наши глаза, уши, наконец, приборы находятся в наших первом, втором и третьем - измерениях. Так ведь?
Молчание класса показывало, что так.
– Ну вот, большинство из вас уже поверили в существование одного такого невидимого мира. Но коль скоро измерений бесчисленное множество, то и таких миров может существовать бесконечное количество, один в другом, и совершенно непонятно, повторяют ли они друг друга, или чуточку отличаются, или совсем непохожи... Сопространственные миры, о которых мы ничего не знаем - никаких данных, ни точных, ни смутных. А ведь математика - наука точная. Так что о сопространственных мирах мы можем пока только фантазировать... Разумеется, - спохватился он, - на переменке!
Так он дошел до задней стены и, поворачиваясь в узком проходе между партами, привычно глянул туда, где сидел неподдающийся Ивик. Послушный до уныния, равнодушный до отчаяния Ивик!
И не узнал мальчика.
Всегда безучастный, он вдруг преобразился так, словно зазвучала его любимая музыка. Внимание и изумление - то, чего так добивался старый учитель все эти полгода, - были в его широко раскрытых глазах.
Класс тоже примолк - видно было, что усилие рассмотреть сопространственные миры прямо-таки витает в воздухе.
– А у нас ведь еще масса времени, - спохватился учитель и заторопился назад к своему столу.
– Возьмите-ка задачники, номер сто двадцать семь. Кто первый сообразит, с какого конца подбираться к задачке - прошу поделиться мыслями.
А у мальчика был несомненный талант живописца, и он не может жить, сознательно отворачиваясь от тех сказочных тайн, которые видит в самом обыденном и простом. Живя только сказками и фантазией, не станешь ни Грином, ни Врубелем.
"Ничего, ничего, - все чаще говорил себе старый учитель.
– Видел я твои рисунки - мерцающие миры, не без загадочной притягательности, впрочем. Но рисовать реальную жизнь все-таки научу тебя я, старый учитель, который не всегда Кента от Рериха отличит. Вот и твои творения - что-то они напоминают... Столько времени вспоминал - не вспомнил. Хотя... постой, постой... Ведь это фосфены - псевдообразы, возникающие в глубине зажмуренных век! Любопытно, в высшей степени любопытно..."
Внезапно он встрепенулся. Совсем немногие уткнулись в задачники большинство взоров витало в нематериальных сферах. Уподобились Ивику, мечтатели!
– Что, добровольцев не обнаруживается? Сайгин, к доске!
– А можно, я спрошу? Вот если бы сконструировать такой телескоп, чтобы заглянуть в эти... не наши измерения...
– Фантазии на переменке. Тетрадку домашнюю прихвати.
– Ой, правда, а если заглянуть туда... ну, в эти... а там чудовища и все такое, как в каменном веке?