Автозаправочная станция располагалась на небольшом пригорке. Окутанные туманом колонки, спящий зачехленный грузовичок. Заправляла машину сонная женщина в синем комбинезоне – из тех, которым незачем коня на скаку останавливать (кони сами перед ними на дыбы встают). Гюнтер вышел из машины пообщаться с прекрасным полом – и пропал с концами. Выходить из машины по-прежнему не хотелось. Фельдман настороженно озирал пустую трассу. Туман, похоже, собирался рассеяться. Но вряд ли антураж станет жизнерадостнее. Тучи плыли плотными рядами, порывами налетал ветер, ероша траву и кустарники. Большого холода не ощущалось, но дискомфорт присутствовал.

– Затылок чешется, – пожаловался Павел, – Не могу избавиться от ощущения, что по следу идут. Но хвоста за нами точно нет. К тому же, ночью мы хорошо оторвались…

– Чтобы ликвидировать отставание, достаточно изменить направление, – напомнил Вадим.

Фельдман посмотрел на него как-то странно, задумался. Вскоре вернулся Гюнтер.

– Какая милая фрау, – без тени иронии заявил он, – Зандерс начинается за ближайшей возвышенностью. Деревня со Второй мировой войны крупнее не стала. Население – сотни полторы. Гостиницы нет. Но можно остановиться у благодушной фрау Мюллер. В шесть вечера она сдаст смену на бензоколонке и вернется домой. Говорит, что не замужем… – Гюнтер сделал какое-то странное лицо.

– Он серьезно? – шепнул Вадим.

– Немцы – народ серьезный, – шепотом отозвался Фельдман, – А что ты хочешь? Немок трудно упрекнуть в неземной красоте, их мужчины и не знают, что есть другие. Несчастная вырождающаяся нация, для них наша Ксюша Собчак – эталон божественной красоты…

– Держите, – Гюнтер швырнул на корму увесистый пакет, – Еще шестнадцать евро.

– Фаст-фуд? – заподозрил каверзу Павел, – Спасибо, приятель, мы лучше лапу пососем.

– Баранина на косточках, – добродушно гоготнул Гюнтер, – У фрау Мюллер осталось с ужина. Она брала с расчетом на напарницу, а у той вскрылся чирей, и она осталась дома. Держите, не бойтесь, там еще немного хлеба и французская минеральная вода…

На возвышенности перед деревней они выбрались из машины, стояли на краю обочины, курили. Ползучая сырость забиралась под воротник. Местность именно такая, какой представлял ее во снах и видениях Вадим. Хмурая, безрадостная пастораль. Протяженная покатая котловина, окруженная лесами. За дорогой начинались непроходимые кустарники в человеческий рост. И там, очевидно, не все ладно: из кустарника тянуло болотистой аммиачной затхлостью. В серой дымке проступали возвышенности, покрытые лесами, прямо по курсу виднелись черепичные крыши двух– и одноэтажных строений. Они казались какими-то не настоящими, эфемерными, призрачными. Метрах в трехстах от петляющей асфальтовой дороги убегала в деревню узкая грунтовка – явно не пользующаяся популярностью у водителей.

– Ни разу не был в этой глуши, – доверительно поделился сокровенным Гюнтер, – Но замок Валленхайм расположен примерно там, – он вытянул палец перпендикулярно дороге, – Замок заброшен, в нем никто не живет, кроме привидений. Так сказала фрау Миллер. А чуть левее, между болотами, – палец сместился, – старое деревенское кладбище.

– А есть еще новое? – спросил Фельдман.

Гюнтер задумчиво почесал бороду.

– Нет, нового кладбища нет. Есть только старое. Его хватает. Так сказала фрау Миллер. На здешнем кладбище можно найти могилу барона фон Ледендорфа – кажется, вы упоминали такую фамилию?

– Хм, а ты болтливый, приятель, – пробормотал Фельдман, – Надеюсь, фрау Миллер не поставлена в известность, зачем мы сюда приехали?

– Не совсем, – покраснел Гюнтер, – Но стоит ли темнить перед честной женщиной, которая ни разу нас не видела?

– Резонно, – усмехнулся Фельдман, задирая голову, – Зачем все усложнять? Жизнь такая необременительная штука…

С севера на деревню надвигалась впечатляющая туча. Фельдман застыл в невольном пиетете. Гюнтер проследил за его взглядом, озадаченно почесал затылок. Явилась мысль о зонтике. Вадиму показалось, что где-то в стороне работает двигатель автомобиля. Он настроил ухо по ветру. Звук едва проступал за порывами, но явно работал мотор. По шоссе ничего не проезжало. До поворотов в обе стороны было метров триста. Проехали развилку, вспомнил Вадим. Там еще мостик был с речушкой. Грунтовка уходила на север в обход болот, по ней, должно быть, и ехала машина.

– Ничего не слышите? – спросил он.

Детективы насторожились.

– Нет, – подумав, осторожно сказал Фельдман, – А должны?

– Машина ехала…

– Уже не едет, – выждав паузу, сказал Гюнтер.

Он был абсолютно прав. Уже никто никуда не ехал.

– В этой стране наберется миллионов тридцать машин, – пожал плечами Фельдман, – И все куда-то едут, едут…

Гюнтер вальяжно рассмеялся, снисходительно, с оттенком пренебрежения глянул на спутника своего товарища. Махнул рукой – пора в путь, деревня просыпается… Не подвела интуиция. Не внушил ему доверия звук работающего мотора, который вдруг прервался… Инородное тело в кустах, взгляд уперся в него, вычленив из множества растительных предметов, автоматически настроился на нужную волну… Он уже знал, что сейчас произойдет! Что-то выкрикнул отрывисто, бросился к Фельдману. Тот успел возмущенно гавкнуть, не устоял, накрыл собой Гюнтера, все трое покатились по обочине в водосток, а из кустов уже летела рассерженная автоматная очередь…

Их бы положили, как в тире, уж больно выгодную мишень они собой представляли. Спасли мгновения. Вадим вжался в обрыв, прикрыл затылок. Вторая очередь срезала колосья травы на обочине.

– Все живы? – хрипел Фельдман, копошась в грязи.

– Живы, живы… – сопел и отплевывался Гюнтер, – Из «Узи» стреляет, мерзавец… Поймал нас все-таки… О, майн гот… – он хотел приподняться, но рухнул на землю: третья очередь разрезала пространство. Пули разлетались веером. Автомат стучал негромко, вряд ли из деревни могли слышать это безобразие.