– Вообще-то шестнадцать.

И хотя я очень широко и мило улыбнулась, на лице Меланхолика появился самый настоящий неподдельный ужас.

– У них совсем нет границ, - пораженно выдохнул он. – Обрекать ребенка…

– Я не ребенок.

– Ну конечно.

– Тебе самому-то сколько? Выглядишь не старше меня.

– Но я совершеннолетний.

– А выглядишь моложе, - настаивала я. – Лет на пятнадцать-шестнадцать, как мне.

– Зря ты во все это ввязалась.

– Почему зря?

Перчинка дошла до финишной линии. Ее ликованию, радости других участников - не было предела.

– Да! – неслось со всех сторон.
– Молодец! Так держать! Ура-а-а-а! Гиб-гиб, ура-а-а!

Общий смех, после порции адреналина.

На экране крупно показали, как удивленно-отстраненно я посмотрела на прыгающих от радости. Я стояла в стороне и, кажется, пропустила все самое интересное.

– Ура! Я это сделала! – радостно вопила Перчинка. – Я сильнее всех! Я – молодец! Ура! Да! Да! Да! Никто не верил, а я смогла! Я круче всех!

Мы знали, что она нас вряд ли видит, но ребята активно ей отвечали и вторили ее счастью.

Однако мы с Рок-звездой почти одновременно заметили небольшой красный выступ прямо за пританцовывающей Перчинкой. Мы обратили на это внимание остальных.

– О нет, нет, нет, - испуганно зашептала Барби, - Перчик, прекрати прыгать, оглянись! Прекрати танцевать! Перчик!

Все затаили дыхание.

В замедленной съемке показали, как с широченной, довольной улыбкой Перчинка в каком-то странном танце задела локтем тот самый красный маленький шип.

Все случилось в долю секунды.

И там, и сейчас, я резко, непроизвольно, отвернулась от экрана как раз в тот момент, как десятки ножей и кинжалов разрубили ее на мелкие кусочки. Но тогда никто не воспринял это серьезно.

– Теперь вас – девять, - оповестил механический голос из холла (оно же фойе). – У вас есть шестьдесят часов для праздной жизни. До следующего жребия.

Все стояли как громом пораженные. Экраны погасли и исчезли так же быстро, как появились сперва.

Рок-звезда медленно села на табурет у барной кухонной стойки.

– Мы должны почтить ее память минутой молчания, - предложила она. – Малое, что мы можем.

– Крошка, что за драма? – хохотнул Весельчак и прошел к холодильнику. – Мы должны отметить: теперь нас на одного меньше в борьбе за миллион.

Увидев в его руках бутылку шампанского, Барби задорно подпрыгнула и, глупо хихикая, подбежала к нему.

– Абсолютно согласна с этим веселым мальчиком.

– Скажем «нет» скорби, - поддержал Бицепс.

Итак, нас стало девять и на большинство это произвело приятный эффект.

Вещи Перчинки из девчачьей комнаты исчезли в мгновение ока. Когда мы ложились спать в тот день, их уже не было. Что наводило на мысль – мы в этом доме не одни. Но кроме нас, больше никого не должно было быть.

Глава 4. Бицепс.

Нас обязали одеться в шикарные наряды, пошитые специально для каждого индивидуально. В этих пафосных, помпезных платьях и смокингах мы должны были теперь ходить всегда, если не занимались спортом или не спали.

Но обновление гардероба было не слишком масштабным. Потому такие модницы, как Сахарок и Барби, удачно имевшие схожие размеры, резво менялись и перемеривали наряды друг дружки.

– Дом выдержан в готическом стиле. В этом сезоне, - рассказала мне Рок-звезда, - они решили стилизовать нас под дом.

По правде сказать, ее обновки мне более чем нравились. Обилие черного и металлического, шелк, бархат, атлас, гипюр, заклепки, кнопки всех видов и размеров.

В какой-то момент Рок-звезда стала для меня сродни иконе. Она не наносила по три слоя штукатурки, как Барби и Сахарок. Рок-звезда (в жизни – Анжелика) выделяла достоинства и скрадывала недостатки умелым использованием косметики.

Как-то я хотела повторить ее манипуляции со стрелками от уголков глаз до висков. Но она сказала: