— Да! — немедленно завопила Алевтина.

— Альке тоже не нужно себя ограничивать. — важно покивала Капочка (или Липочка?)

— С ее-то энергией… — подхватила Липочка (ну или Капочка…)

— С которой она гоняется за тортиками…

— Спасибо, Митя, вы так любезны, но больше ничего не нужно. — смущенной скороговоркой пробормотала Зинаида.

Алевтина поглядела на сестру с убийственным укором.

— Чего ожидать от здешнего сезона? — начал светскую беседу Митя. Стоп! Чуть не забыл: ни Зинаида, ни Ада балами не интересуются… И он плавно продолжил. — Вы рассказывали про какие-то гонки, Зинаида?

От буравящего взгляда Лидии чесался затылок.

— Вам какие? Конные, велосипедные, автоматонные или гребные? — хмыкнула Зинаида. Лицо ее было невозмутимо, а вот пальцы теребили перчатку — тяжелый взгляд старшей сестры не обошел и ее.

И автоматонные, и даже гребные? Вот теперь Митя заинтересовался всерьез, даже о Лидии позабыл. Почти.

— Весь сентябрь гонки. — глядя только на торт в своей тарелке, будто с ним и разговаривала, прошелестела Ада. — Любимое развлечение перед сезоном балов. Ставки делают…

— Лучше бы на что полезное деньги потратили! — проворчал Ингвар, отламывая кусочек торта так решительно и бесповоротно, будто на штурм шел.

— Да! — счастливо выдохнула Ада, вскидывая на него глаза и заливаясь румянцем. — Мы как раз деньги собираем на курсы для… — голос ее снова упал до безнадежного шепота — методично жуя, Ингвар снова глядел на Лидию.

— И кто участвует? — заинтересовался Митя. И торопливо уточнил. — В гонках… — а то соберут с него на эти самые курсы. А он еще за пирожные не расплатился!

— Кто взнос заплатит. — повела плечом Зинаида. — Кроме гребных, конечно, там только днепровские лоцманы, гонки-то на пороге…

Митя вздернул брови: что значит — на пороге? Поставят лодки на какой-то порог и будут веслами по мостовой скрести? Но даже эта его догадка показалась ему реальнее, чем следующая:

— Но… не на том же пороге, который — скалы? — ошеломленно пробормотал он.

— На нем! — задорно кивнула Зинаида.

— Но… это же… — Митя вспомнил обезумевшую реку, с ревом мчащуюся в узкий проход между скалами — и помотал головой. Вот теперь Лидия была полностью забыта! — Как так? — только и мог переспросить он.

— Здешние лоцманы еще со времен князя Кия ладьи через пороги проводили. Без всякой Кровной Силы. — прошелестела Ада с преувеличенным вниманием разглядывая кружевной край скатерти. — Без товаров, конечно, товары выгружали и по суше везли, а они ладьи переправляли. Говорят, с тех пор и соревнуются каждый год кто быстрее, кто меньше воды в лодку зачерпнет… Победители весь год потом в Лоцманской слободе главные, и заказы на провод судов первыми выбирают.

— И преотлично справляются без всяких Кровных и их пресловутой Силы! — на миг отвлекаясь от созерцания своего кумира, буркнул Ингвар.

— Соглашусь с Ингваром! — вдруг объявил Алешка. — Мой батюшка всегда утверждал, что значение Кровных Родов для империи изрядно преувеличивают.

Ингвар уставился на Алешку с таким отвращением, что казалось, еще чуть-чуть, и решит признаться в вечной любви ко всем тремстам пятидесяти Кровным Родам по списку Бархатной Книги.

— Баржи с железом тоже лоцманы проводят? — приподнял брови Митя.

— В Лоцманке двое кровных Данычей живут, из Министерства путей сообщения. Они воду под баржами держат. — с усмешкой ответила Зинаида.

— Понятно. Двое совершенно ненужных, изрядно переоцененных Данычей. — покивал Митя, они с Зинаидой заговорщицки переглянулись и дружно захихикали.

Безе на тарелке Лидии с хрустом разломилось, белые крошки полетели во все стороны.

— А вы… господин Меркулов… — дрожащим голосом выпалила она. — Не желаете принять участие? Вы же такой сильный гребец!

— Лидия, у здешних же лоцманов нет таких роскошных мундиров, как у петербургских… салонных гребцов! — со смешком откликнулся Алешка.

Митя почувствовал, как у него руки сами собой сжимаются в кулаки. Он ни разу не надевал мундир Речного клуба в поместье. И единственное, когда Алешка мог видеть его — когда уничтожал его гардероб! Хватал его любимый мундир грязными лапами, распинал беспомощно распростертые рукава строгого кроя на борту поганой телеги… и с ухмылкой всаживал нож в беззащитную грудь альвийского сукна!

Алешка вдруг замер с глупо приоткрытым ртом… и метнул в Митю испуганный, вороватый взгляд. Митя почувствовал, как у него аж щеки ноют в попытке удержать невозмутимое выражение лица. С-с-сообразил, что ляпнул, г-г-г… гардеробо-убийца!