— Кто это? — поинтересовалась Даша.

— Дмитрий, — буркнул Андрей и нажал на вызов. — Да, Диман, слушаю. Что? Нет, первый раз слышу. Нам никто ничего не говорил. Да нет. Когда? Хорошо. Учту. Да конечно! Я же сказал!!.. Не переживай. Позвоню. И ты, если что, держи нас в курсе. Работаю, я тебе вечером сообщу окончательный результат. Хорошо, договорились. Ещё…. Дима, спасибо, что позвонил.

Пока Андрей разговаривал с Дмитрием, Даша стояла рядом и наблюдала за тем, как меняется выражение лица Загорнова по мере разговора. Она не могла разобрать, что говорил Димка, хотя и стояла достаточно близко.

Коршунов звонить по пустякам не стал бы. Они попрощались довольно холодно. Даша хотела увидеть его, им так и не удалось встретиться после его выписки из больницы, но он сослался на занятость и отказал во встречи. Когда она услышала пренебрежительное: «Солнце моё, у меня накопилось много дел, надо разобраться с текущими вопросами», то испытала облегчение. Она ещё не готова была отвечать на его вопросы.

О разводе не было сказано ни слова.

Андрей пока тоже молчал и не торопил её. Даша ценила его чуткость и понимание. Порой ей казалось, что прояви он нетерпение, она бы не выдержала, взорвалась и наделала глупостей, совершила необдуманные поступки, о которых со временем бы пожалела.

— Зачем звонил Димка? — спросила Даша, как только мужчины попрощались. Андрей задумчиво продолжал вертеть в руках мобильный телефон. — Что он хотел? Я так поняла, речь шла не только о работе.

— Да…

Андрей не спешил рассказывать.

Даше это не понравилось.

— Загорнов, в чем дело? Что сказал Димка?

— Балканов сбежал.

В лаконичности Андрею не откажешь.

— Что? — у Даши неприятно заныло в груди. — Как сбежал? Из-под стражи?

— Галина, как там её по батьке, все-таки настояла на проведение судебно-психиатрической экспертизы. Подробностей Димка не сообщал, но эту чертову экспертизу проводили не в тюрьме, а в больнице. Именно из больницы Балканов и сбежал.

— А как же охрана? Конвой? Не отпустили же его без сопровождения?

У Даши задрожали ноги. Навязчивый страх перед человеком, который, глядя ей в глаза, сказал, что собирается её убить, вернулся.

Андрей, заметив, что Даша занервничала, обнял её.

— Конвой, конечно, был. Без сопровождения заключенных не выпускают из тюрьмы. Видимо, что-то пошло не так, и Балканову удалось убежать. Но не это главное.

— Андрей, о чем ты говоришь? — Даша вспылила. — Как это не главное? Ты понимаешь, что теперь я не смогу спокойно спать по ночам, думая, что этот сумасшедший в любой момент может к нам заявиться?

— Он не заявится, — спокойствию Загорнова можно было позавидовать.

— Почему ты так решил?

— Он погиб.

— То есть как погиб?

— Его сшибла машина. Убегая от преследовавших его ментов, он попал под колеса грузовика.

— Господи….

Даша растерялась. Погиб человек. Её враг. С одной стороны, она почувствовала облегчение, теперь никто не будет угрожать её жизни, а с другой, она и в мыслях не могла допустить такой развязки.

В отличие от Балканова, она никогда не желала ему смерти.

Она вернулась надежное кольцо рук Андрея и прижалась к нему.

— Что теперь будет дальше? Я считаю, что правоохранительные органы должны были нам сообщить о смерти Балканова. Это не то обстоятельство, которое следует скрывать.

— Возможно, они нам звонили, но нас не было дома. Значит, позвонят попозже. Но нас обязательно предупредят. Не волнуйся.

— Да я…. Знаешь, Андрюш, я не знаю, как реагировать на всё это, — призналась Дарья. — Я свыклась с мыслью, что Балканов причастен ко многим моим несчастьям. А теперь обвинять человека, которого нет…. Это как-то не по-христиански.

— Ты православная?

— Я давно не была в церкви. Хотя, думаю, не помешало бы её посетить. Может, на душе станет легче, — она слабо улыбнулась. — Как ни крути, как не кричи об аскетизме, который наступил среди нашего общества, в глубине души мы все верим в Бога. Мне иногда кажется, что православие мы впитываем с молоком матери. Это заложено в нашем менталитете, и от этого никуда не денешься. Просто кто-то признается, а кто-то нет. Кто-то желает вспоминать, а кто-то нет. Это зависит от человека.

— А ты у меня, оказывается, маленький философ.

Андрей поцеловал Дашу в макушку.

— Перестань. Я серьезно. А ты разве не веришь в то, что кто-то большой и всемогущий наблюдает за нами сверху?

— Это трудный вопрос, — из груди Андрея вырвался вздох. — Мужчины в подобных вещах более скептичны. Мы материалисты. Мы предпочитаем верить в то, что можем попробовать, пощупать, увидеть, сделать своими руками. А религия…, - он пожал плечами. — Я никогда особенно об этом не задумывался, как-то не до этого было. Моя мама была атеисткой, отец…. Отец, пожалуй, верующий человек. У него дома, во Флориде, в спальне, находится икона, что согласись, не совсем приемлемо для американских жителей, да и для многих жителей больших городов. Но мы никогда не затрагивали эту тему.