Ну, а если и добрался? Побежит в контрразведку? Вряд ли. Скорее всего, продолжит свои детские игры в частного детектива. Чем еще больше усилит подозрения контрразведчиков на свой счет. Оттянет на себя часть их сил. А это сейчас самое главное.

Ведь осталось всего несколько дней.

28.

4 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Контрразведчик исподлобья оглядел присутствующих, кашлянул в кулак и осведомился:

– Ну, у кого есть какие соображения, голуби вы мои сизокрылые?

Чекмаев неслышно вздохнул. За несколько лет совместной работы он хорошо успел изучить привычки Контрразведчика. Фраза «голуби сизокрылые» - да еще с вопросительной интонацией - означала крайнюю степень раздражения и недовольства шефа.

– Что молчите, как будто воды в рот набрали?
– тон, которым были произнесены эти слова, действительно не предвещал для присутствующих на совещании офицеров ничего хорошего.
– Сказать нечего? Ладно, тогда я скажу. Для завязки нашей предстоящей милой беседы.

Контрразведчик скользнул по подчиненным испепеляющим взглядом и, чеканя слова, произнес:

– То, что произошло, товарищи офицеры, - это не просто оплошность. Это крайняя степень нашего ротозейства и разгильдяйства. За это в нашем ведомстве принято снимать с плеч погоны. Если перед этим вам, конечно, не сняли голову.

Не в силах более сдержать охвативших его чувств, он раздраженно хлопнул ладонью по поверхности стола:

– Под угрозой оказалась жизнь одного из центральных фигурантов по нашему делу. А мы довольствовались ролью простых наблюдателей! И снова проморгали действующего у нас под самым носом врага! Что, нюх потеряли, товарищи контрразведчики?

Полковник перевел колючий взгляд на сидевшего у края стола молодого светловолосого офицера:

– Старший лейтенант Смородин!

– Я!
– офицер пружинисто вскочил со стула и вытянулся.

«С младшего по званию начал, - мысленно вздохнул капитан Чекмаев.
– Совсем плохо. Значит, разборка пойдет по нарастающей».

– Доложите о результатах осмотра места происшествия!
– грозно рыкнул Контрразведчик.

– Сразу после того, как лейтенант Макарьев был увезен в госпиталь, мы со старшим лейтенантом Светловым под видом инспекторов группы по обеспечению безопасности труда осмотрели электрическое оборудование на испытательном стенде. Осмотр показал, что имеет место повреждение кабеля подвода питания к высоковольтной розетке...

– «Имеет место повреждение кабеля!» - зло передразнил Контрразведчик.
– Вы что по памяти протокол читаете? Оставьте этот суконный язык для нашей канцелярии, товарищ старший лейтенант! А мне и своим коллегам просто и понятно извольте объяснить, почему на поверхности металлической розетки оказалась электрическая фаза?

– На кабеле подвода питания была повреждена пластиковая оплетка, Вадим Алексеевич, - сообщил Смородин. Чекмаев заметил, что уши старшего лейтенанта стали пунцово-красного цвета.
– Когда Макарьев коснулся вилкой розетки, произошло короткое замыкание. Если бы он в этот момент держался руками за вилку, а не за оплетку кабеля, смерть от поражения электрическим током была бы практически неизбежна...

– Раз уж вы действуете под вывеской инспекции по охране труда, - с едва заметной издевкой в голосе произнес Контрразведчик, пожирая взглядом стоявшего перед ним офицера, - объясните мне, почему в испытательном зале используются металлические вилки и розетки?

– Это стандартные вилки и розетки для высоковольтных линий, - снова не растерялся Смородин.
– Внутри них имеются специальные керамические проставки. В целом, соединение получается очень надежным. Если, конечно, вставки исправны и кабель не поврежден...

«А молодец наш старлей, - отметил про себя Чекмаев.
– Шеф - вопрос, он - ответ. Новый вопрос -новый ответ. Молодчина!»

– Когда последний раз выполнялся осмотр проводки?

– Двадцать четвертого августа, Вадим Алексеевич, - уши старлея предательски пылали, выдавая его волнение, но отвечал он по-прежнему четко и без запинки.
– Перед прибытием космонавтов для последних тренировок на корабле. Имеются все записи в журнале контроля...

– Записями в журнале контроля очень удобно прикрывать задницу, - резко прервал Смородина Контрразведчик.
– Иногда это удается, даже если записи делаются задним числом. Вы уверены, что кабель был в исправном состоянии и двадцать четвертого, и в последующие дни?

– Нами взяты объяснения у всех сотрудников ремонтно-эксплуатационной группы, - старший лейтенант достал из лежавшей перед ним рабочей папки несколько исписанных разными почерками листов.
– Объяснения взяты через полчаса после осмотра места происшествия. Поэтому вероятность сговора сотрудников группы для дачи ложных показаний можно практически исключить.

– Хорошо, - Контрразведчик немного смягчился.
– Значит, двадцать четвертого проводка была исправна?

– Так точно!
– без тени сомнения в голосе ответил Смородин.
– Кроме того, старший сержант Борискин, непосредственно ответственный за этот электроразъем, утверждает, что осматривал кабель вчера после полудня. Повреждения не было, Вадим Алексеевич.