Я не ответила. Кровь в венах стала кипеть. Так вот какой лапши ты навешал своей жене, Самир. Он не сказал ей, что организатор нападения — сам Самир! Господи, какая же ты наивная, Зарема моя… Как же тебе потом будет больно падать! Но и открыть глаза ей я пока не посмею… Она боготворит мужа, и боюсь, что сейчас выбор будет не в мою пользу — она поверит правде любимого супруга.

— Откуда же он узнал, где я и что мне требуется помощь?

Зарема свела вместе свои почти детские брови. Это же очевидно. Если Самир знал, что происходит заварушка в ресторане, то и причастен к этому, даже если не был бы инициатором. Просто мне он признался, потому что я приперла его к стене своими вопросами. А наивной маленькой Зареме наплел с три короба…

— Не знаю… — ответила она. А потом отбросила сомнения. — Это неважно. Главное, ты с нами и в безопасности.

Снова опустила голову. В безопасности ли?

Однако, уже вечером Самир, видимо, решил что-то прояснить. Вернулся из офиса и, едва переступив порог и поцеловав жену, сразу обратился ко мне.

— Ясмин, через час приходи в мой кабинет, — попросил он, и я вдруг испугалась. — Есть разговор.

В тот вечер Самир не сказал ничего особенного. Спрашивал о здоровье, о моих планах на будущее и говорил со мной на отстранённые темы. Закралась мысль, что он не говорит мне о том, что случилось, и толком не отвечает на вопросы, потому что сам еще не уверен ни насчёт имущества Андрея, ни насчёт его смерти. Пообещал лишь, что всё расскажет позже, и мне надо подождать, а главное, беречь себя и ребёнка. В его заботу я почему-то совершенно не верила, а то, что он не отвечал на вопросы, очень злило. Я всё поняла — я буду знать исключительно то, что он посчитает нужным осветить.

А уже через три дня состоялся иной разговор. Самир снова позвал меня в свой кабинет, снова одну, без Заремы.

В кабинет Самира заходила в большом волнении. И даже со страхом. Сердце билось как сумасшедшее. Я не знаю, чего от него ожидать, и, в отличие от Заремы, совершенно не доверяю её мужу.

— Присаживайся, — указал он на кресло напротив себя.

Самир сидел не за письменным столом, а возле чайного — эдакая небольшая зона отдыха, где можно выпить кофе или чай. Чем он, собственно, и занимался — возле него дымилась кофейная чашка. Впрочем, напротив моего кресла тоже, но явно с чаем. Бывший жених подготовился и заказал нам напитки. Его дом вовсе не такой большой и шикарный, как у Горского, но здесь тоже есть немногочисленная прислуга. Вот и снова я вспоминаю Гора… Снова душу заполнила печаль.

Я прошла к креслу и села в него. В молчании смотрела на Самира.

— Угощайся, — кивнул он на чай возле меня. — Кофе не предлагаю — тебе нельзя его по многим причинам. Сахар на блюдечке. Я помню, что ты любишь сладкий.

Лишь глянула на чашку и перевела взгляд обратно на него. Мне не хочется ничего принимать от него, даже такую мелочь, как чай. Но чтобы не показаться враждебно настроенной, я всё-таки бросила кубик сахара в темно-коричневую жидкость и помешала ложечкой.

— Комната понравилась тебе? — спросил он, отпивая из чашки. — Удобная?

— Да, — кивнула я головой. — Спасибо.

— Ну, вот и хорошо.

— А Зарема не против того, что мы тут вдвоем сидим? Может, стоит при ней поговорить, чтобы не давать повода думать о нас… плохо.

— Зарема мне доверяет, как и должна делать жена, — ответил Самир. — И разговор наш весьма… конфиденциальный.

Он прошёлся взглядом по моему телу в платье, которое мне дала сестра. Мы почти одной комплекции, и она поделилась со мной вещами, потому что я приехала в дом в вечернем платье после ресторана. Больше вещей у меня здесь нет. Затем его глаза вернулись к моему лицу и опустились на губы. Мне всё это очень не понравилось. Я чувствую, что он смотрит на меня слишком откровенно, смотрит, как мужчина на женщину, которую вожделеет. Но ведь это неправильно! Я вдова и буду хранить верность своему супругу, а Самир — муж моей сестры. Зачем он так смотрит на меня? Стыдно. Щёки невольно заалели.

— О чем ты хотел поговорить? — решила я перейти к делу, чтобы оставаться с ним наедине как можно меньше.

— О твоём наследстве.

Всё внутри упало. Я не могу говорить о Горском как о мёртвом. Опустила глаза на свои дрожащие руки на коленях.

— Ты же понимаешь, что, как вдова Горского, наследуешь его имущество? — посмотрел он на меня в ожидании ответа.

— Свидетельство о смерти есть?

— Да, — безжалостно ответил он и встал с кресла.

Прошёл к столу и взял в руки фиолетовый бланк. Потом вернулся и протянул его мне.

— Осторожнее, это оригинал.

Я взяла в руки бумагу и вгляделась в буквы. Горский Андрей Евгеньевич… Дата рождения… Дата смерти… Смерти. Он мёртв. Мёртв. Самир не шутит и не врёт. Из глаз полились слёзы, но я заставила себя сидеть ровно и не терять рассудка. Я должна помнить о ребёнке.

— Как видишь, всё правда.

— Вижу, — ответила я бесцветным голосом. Устремила на него взгляд. — Как его дали тебе? Почему тебе?

Меня это раздражало. Почему не я занимаюсь делами моего мужа?