Шрифт:
— Можно, можно.
— Точно? — просиял Петя. — Хорошо! Я слыхал, только в читальном зале разрешают…
Так, за приборками и разговорами, настала вечерняя поверка.
Запел сигнал горна, Федя дёрнул Ниткина за руку — тот как раз пустился в рассуждения о том, успели ли в корпусе получить последние номера «Практикума начинающаго химика».
Вечерняя поверка оказалась самой обычной. Двух Мишеней уже не было, пришёл только капитан Коссарт, объяснивший, что под конец дня роту в очередь обходит один из отделенных начальников.
— На ночь каждая комната запирает дверь изнутри, — говорил капитан, прохаживаясь вдоль строя. — У меня, у господина капитана Ромашкевича и у господина подполковника Аристова имеются универсальные ключи. А вам, господа кадеты, хождения после отбоя по коридору категорически воспрещаются. Нечего вам тут делать; только в случае пожарной тревоги. Всё ясно, господа кадеты?..
Конечно, смешно, когда боевой офицер-маньчжурец, целый капитан проверяет, хорошо ли вымыты уши, чистые ли руки, и правильно ли повешена на плечики форма.
Потом, когда они уже расходились, Федя поймал на себе неприязненный взгляд Кости Нифонтова, и подумал, что да, запереть дверь изнутри будет нелишней предосторожностью. Иметь дело со здоровенным Воротниковым, придавившем его подушкой, Фёдору решительно не хотелось.
Кончался первый день в корпусе; на соседней кровати завозился Петя Ниткин, вспыхнул электрический фонарик.
— Прости, — виновато сказал Петя, — я тебе не помешаю? Не могу спать, пока не почитаю хоть немного, видишь, какая история…
Свет мешал, но выговаривать новому приятелю (а что они станут приятелями, Федя уже не сомневался) не хотелось.
— Ничего-ничего, читай себе, — сказал Фёдор, поворачиваясь на бок и натягивая одеяло на голову.
Ему казалось, что он так и пролежит до самого утра с открытыми глазами, но вместо этого он вдруг услыхал внезапное «Рота, подъём!» и не сразу сообразил, что уже успело наступить утро.
Первое его настоящее утро в корпусе.
[1] Мои дорогие кадеты (нем.)
Глава 3.1
Зал построений 7-ой роты
2-ое сентября 1908 года, Гатчино
— Рота, подъём! — раздалось из чёрного раструба. И тотчас же заиграли горнисты.
З-я Елисаветниская даром не прошла. Там запоздавших младших старшие классы лупили мокрыми полотенцами, завязанными узлом, и Фёдор кубарем скатился по ступенькам.
— Рота, подъём! — настойчиво повторил раструб голосом Двух Мишеней. Сбросив ночное, Солонов ринулся умываться. Нет, как же здорово, что не надо бежать в общую туалетную!..
Он так торопился надеть форму, что не сразу даже заметил, что Петя Ниткин продолжает сладко спать, с головой укрывшись одеялом.
— Петя! Да Петька же!..
— М-м-м… — раздалось сонное.
— Вставай! Подъём уже сыграли!..
— Чи-чиво?..
— Вставай, говорю! — Федя сдёрнул с соседа одеяло. — Сейчас дежурные придут!..
— М-м-м…
— Не мычи! Счас водой оболью! — пригрозил Фёдор. — Потом спасибо скажешь!..
— Ну ладно, ладно, — заворчал Петя, кое-как спускаясь. — Дома меня никогда в такую рань не будили…
— Так-то дома, а то в корпусе!..
Замок на двери, старательно запертый Фёдором на ночь, предательски щёлкнул. Створки приоткрылись, хлынул свет из коридора.
— Подъём, господа кадеты, — заглянул к ним подполковник Аристов. — Подъём и построение!.. Вам следует поспешить, господин Ниткин.
— Так точно! — выручая друга, Фёдор поспешно вытянулся.
— С каких это пор ваша фамилия стала «Ниткин», господин кадет Солонов?
Федя не знал, что сказать, и только ел глазами начальство, потому что за его спиной Петя Ниткин прыгал на одной ноге, тщетно пытаясь попасть в ускользающую штанину чёрных форменных брюк.
Две Мишени едва заметно улыбнулся.
— Поторопитесь, господа кадеты, — и шагнул обратно за порог.
Выяснилось, что одеваться быстро, согласно уставам, Петя Ниткин категорически не умеет. Он всё делал тщательно, со старанием, но ужасно, непредставимо медленно. В зал, где уже строилась рота, они с Фёдором выскочили последними, удостоившись ухмылок от Нифонтова, Бобровского и Воротникова. Последний вообще глядел на Петю, словно кот на сметану, ну, или как удав на кролика.