Оттолкнувшись от стула Аленка перебирается на кушетку, звездой ложится на маму. И затихает…

— Привет… — сажусь на освободившийся стул.

Марьяна поднимает глаза на меня. Взгляд расфокусировано скользит по моему лицу.

— Как ты?.. Чувствуешь себя как?…

Ее губы размыкаются, она растерянно пытается ответить. Но они опять вздрагивают, и она поджимает их.

— Плохо! — вмешивается в наш разговор Лившиц. — Разве незаметно?

Заметно… Очень бледная. Взгляд фокусируется с трудом. Волосы на лбу мокрые, как при лихорадке. Под глазами синяки. Мне хочется положить на её лоб руку. Или мокрое полотенце, на крайний случай.

— Тебе больно, мамочка? — приподнимается Аленка, опираясь на грудь Марьяны. Вскрикнув от боли, та сжимается.

— Оу… — подхватывая Аленку, снимаю, усаживаю к себе на колено.

— Всё? — недовольно интересуется Лившиц. — Увиделись? Теперь можно ставить капельницу?

— Позже, — упрямо.

Присев у окна на стул, Лившиц погружается в планшет и тихо пишет какие-то голосовые по работе.

А мы втроём молчим. Алёнка с Марьяной держаться за руки.

— Ян… извини, что я орал здесь… угрожал… что-то порвало меня тогда, — хмурюсь я.

— Ты сказал ей? — произносит одними губами, с горечью глядя на меня.

Что я — самоубийца? Так мы никогда не помиримся.

Отрицательно качаю головой. Закрывая глаза, с облегчением выдыхает.

— Где твои штаны, котёнок?.. — гладит Марьяна её по коленке, обтянутой колготками.

Алёнка чешет щеку.

— Я облила и запачкала… А Лев мне постирал!

— Мм… Понятно. Ты что — по улице так?..

— Мы на машине, Ян. К тебе торопились. Сейчас заедем — купим другие штаны ей.

— А где… Елена?

— Недалеко… — уклончиво съезжаю я с прямого ответа.

— Это что?.. — дотягивается пальцами лица Аленки.

Та снова чешет щеку. А потом предплечье. Пальцы скрипят по куртке

— Детка?! — тревожно и расстроенно. — Айдаров, что за пятна и… сыпь?!

Какие еще к чертям пятна?!

Подрываюсь, ставлю Аленку на стул.

О, твою мать!! Неужели Лена и правда подхватила какую-то заразную хрень?! И заразила Аленку!

— Эм… — растерянно качаю головой. — Полчаса назад ничего не было, клянусь! В больницу ехать?

Алёнка, морщась, чешется.

— Ты давал ей шоколад! — с возмущением и скорее констатирую, чем спрашивая. — Да?!

— Мля… да, — признаюсь я.

— Маленько! — оправдывается Аленка. — Лев не давал. Дяденьки давали.

— Какие еще дяденьки?!..

— Добрые! Я их… как там? — оглядывается на меня. — Очаровала, вот!

— Да на работе у меня… — поясняю я. — В отделе… Аленка, ты же сказала — тебе можно!

— Айдаров… — с досадой закатывает глаза Кошкина. — Сколько она съела?!

— Две… — показывает покаянно Аленка два пальца.

— И плитку шоколада, — тоже покаянно зажмуриваюсь.

— Ты что — оставил ее без присмотра?!

— Я присматривал, как она ела! — психую я. — Откуда я мог знать?

— Детям нельзя шоколад! — переходит Кошка на раздраженные тона. — Как это можно не знать?!

— Я все детство ел шоколад! Откуда мне было знать, если у меня не было шанса!.. — затыкаюсь на полуслове. — Так! Просто скажи — что теперь делать, окей? И что еще ей нельзя.

— Где твоя сестра? Почему Аленка была с тобой?!

Обессилев закрывает глаза, морщится.

— Я не хочу, чтобы она с тобой… Мы так не договаривались.

— Яна, я могу забрать Алёну. Нет проблем. Найму круглосуточную няню с медицинским образованием и вопрос решен, — снова вмешивается Лившиц.

Марьяна с сомнением и недовольством переводит взгляд с него на меня и обратно.

— Не надо лезть в наш семейный разговор! — с рычанием разворачиваюсь я. — Надо было её раньше забирать, когда у тебя была возможность! Ребенок там с ума сходил. Хоть бы приехал, сказал, что мама в порядке и не бросила её!

Сжимаю руку в кулак. Твоё присутствие здесь сейчас неуместно, Лившиц! Выйди! Открываю рот, чтобы озвучить.

— Айдаров… прекрати, — одергивает меня Кошкина.

Разворачиваюсь к ней.

— Ты хочешь отдать дочь чужому мужику, который забил на нее?! Он даже не поздоровался с ней, когда мы вошли! Она что — пустое место?!

— Не ори, Айдаров…

— Я не ору. Я возмущаюсь! Где же твоя гребанная принципиальность, Кошка?!

— Я могу поговорить с Леной? — сквозь зубы.

— Со мной поговори! Со мной!! Хреновый я, да? Но я хотя бы стараюсь… Мне не всё равно!