Шрифт:
— Терпи.
Помогаю сесть в Машину.
С каждой минутой мы все ближе к моменту расставания. А мы еще совсем ни о чем не поговорили.
— Над чем работаешь, Ян?
— Фильтры нового поколения.
— Круто. А тогда были тоже фильтры, я помню…
— Да. Если их внедрят это решит часть проблем по загрязнению атмосферы.
— Жаль, что не наших с тобой проблем, — вздыхаю я. — Не придумала ты случайно такого фильтра?
— Увы…
— Расскажи мне про Аленку.
— Лёва… ты извини, но не сегодня. Что-то это всё меня вымотало. Хочется ненадолго умереть.
— Ясно…
— Дай мне телефон Елены Михайловны, пожалуйста. Я ее попрошу Аленку завести.
— Я сам… я ей обещал что приеду. А телефон скину.
Поднимаемся в лифте.
Яна стоит на одной ноге, я держу ее за талию прижимая к себе.
— Ну как ты будешь одна, а? Еще и с ребенком!
— А как раньше была? Что-то ты не особенно парился.
— То есть, я виноват?! — взрываюсь снова.
Переругиваясь выходим из лифта.
Кошкина возится с замком.
— Дай сюда!
Отбирают ключ, втыкаю… он заходит с нарядом и не до конца.
— Этот ключ не от этого замка.
— В смысле?..
— Ты перепутала ключ.
— Нет. Ничего я не перепутала…
Пробую еще раз.
— Значит, кто-то сменил замок.
— Не может быть!
— Вызовем слесаря?
— Не получится, Лев. У меня нет документов на квартиру. Сын моего крестного затеял тяжбы с оспариванием моих прав. И окончательный вердикт еще не вынесен. То есть, формально, я не хозяйка. И не прописана даже здесь. Думаю, что он сменил замки. Черт…
— Разберемся.
— Там все наши вещи! — устало.
— Предлагаю рыдать на эту тему под винишко и лосось гриль. Лившицу не до тебя. А Алёнка будет счастлива. Ты как?…
Глава 24. Ужин
Погода — супер! Чуть ниже нуля, и медленно кружатся снежинки.
Алёнка с Милой лепят снежную бабу, Крольков копается под капотом своей тачки, Марьяна с Машей на качелях о чем-то болтают. Льдышечка моя немножко оттаяла и даже иногда улыбается, но чаще морщится от боли.
Мы с Медведем — в паре метрах у мангала.
В целом — милота, уют, красота… Момент бесценен!
— Нормальная девочка, — косится Медведь на Марьяну. — Наговаривал больше.
— Это с тобой она нормальная, а со мной ненормальная.
— Да ладно!.. — скептически.
— Стервозина, — вздыхаю я. — Ну и вот, — продолжаю рассказывать я, — сын её крестного, судя по всему сменил замок.
— А крёстный, ты говорил, бывший судья?
— Да, но уже несколько лет на пенсии.
— Не Липатов? — поднимает голову Крольков.
Марьяна, вздрогнув, прерывается на полуслове, обводя нас растерянным взглядом.
— Липатов, — киваю я.
— Два года назад у меня по делу чёрных риелторов шел Липатов, сын судьи. После этого Липатова срочно «ушли» на пенсию. Сами понимаете… Да и возраст…
— Не припомню что-то.
— Да висяк… Недоказуемое дело.
— Ой, Крольков, — закатывает глаза Медведь. — У тебя каждое первое дело — висяк.
— Как обвиняемый проходил? — уточняю я.
— Соучастник. Но до суда не дотянул прокурор.
— Судья, наверное, надавил? — хмыкает Медведь.
— На удивление — нет. В процесс не вмешивался. Комментариев не давал.
— Ладно, завтра в архиве посмотрю.
— Лев… — переводит на меня взгляд Марьяна. — Вы о чем?
— Знакомы мы, оказывается, с сыном твоего крестного. Как его там?
— Слава Липатов.
— Да-да, точно он, — кивает Крольков. — Скользкий засранец.
— А почему Липатов старший тебе квартиру оставил, а не ему?
— Не общались они, — пожимает плечами Марьяна. — Слава много глупостей сделал. Разочаровал отца. Дядя Митя разорвал отношения с ним. Других детей у него нет. Внуков тоже. Поэтому — я.
— Каких глупостей?
— Жена дяди Мити, Ольга Викторовна, мать Славы. Лежала в больнице в очереди на трансплантацию. Чтобы оплатить пересадку, дядя Митя продал вторую квартиру. Вернее поручил это Славе. Он продал, а деньги не довёз…
— Как так?
— Слава сказал, что у него их отобрали люди, которым он был должен. Он тогда играл… В общем, деньги экстренно достали мои родители. Мы тогда дачу деда в Подмосковье продали. Но очередь по пересадке была пропущена, оперировали позже и неудачно, — вздыхает Марьяна. — Дядя Митя не простил. А эту элитную квартиру на меня переписал.