Пролог

Зловещий, непроглядный мрак сгущается над городом. Он уже поглотил верхушки небоскрёбов. Вид из величественного панорамного окна с двадцать пятого этажа офисного здания позволяет разглядеть оживленную дорогу с множеством бликов фар. Машины, здания, перекрёстки, большой город - всё как на ладони. 

Но Максим уже ничего не видит.

Он сидит в кожаном кресле, придвинув его вплотную к толстому стеклу оконного пространства. Он не смотрит вниз, на оживлённое шоссе, и не смотрит на маленькие точки - людей, суетливо бегущих в разных направлениях. Он смотрит лишь на небо, которое ежесекундно становится темнее. Тьма за окном отражает то, что творится в его душе. 

Лёгкая вибрация в кармане нарушает зловещую и такую отчаянную тишину. Будто выходя из ступора, Максим поднимается с кресла и достаёт телефон. Небольшой лучик надежды, блеснув на секунду, снова меркнет, когда мужчина видит имя на дисплее. Это не его жена.

– Мама, - шепчет пересохшими губами.

– Максим, - взволновано молвит женщина, - сынок, Боже, я ночами не сплю. Скажи, что есть какие-то новости, - каждое слово сопровождается всхлипом, и это окончательно рвет его душу в клочья. За свои тридцать лет Максим любил только двух женщин. Свою жену Машу и Ольгу Александровну - воспитателя Олю - названную маму Олю. Она была ему матерью, пока он воспитывался в детском доме. Она осталась его мамой по прошествии долгих лет. 

– Новостей нет, - мужчина старается говорить ровным голосом, из последних сил подавляя рыдание, которое уже клокочет в горле.

Месяц. Месяц бесполезных поисков довел его до отчаяния. 

– Ты найдешь её, сыночек, - мама говорит уверенно, но её голос предательски дрожит.
– Для тебя нет ничего не возможного...

– Она мертва, - озвучивает вслух те опасения, что сопровождают его на протяжении этого месяца.

– Не говори так, - умоляет его мать, - ты не должен так говорить. Не должен отчаиваться. 

Но он знает, что прав. 

– Я позвоню тебе... позже, - тихо прощается. 

И снова его взгляд прикован к ночному небу, будто в этой кромешной пучине можно отыскать ответ лишь на один вопрос: "Кто?" 

Но Максим никогда не задавал этот вопрос вслух. Живя в мире больших денег, опасных отморозков, пробивая себе путь к господству из самых низов, он буквально бежал по головам... шагал по трупам. В мире полно людей, чью дорогу он мог перейти. Это как искать иголку в стогу сена. Бесполезно и нереально, но только не для Макса. Он найдет эту тварь, заставит страдать так же, как сейчас страдает его жена, а потом сотрёт с лица земли. 

Ладонь наполняет вибрация. Телефон оживает в руке Максима, но он не спешит отвечать на звонок. К такому нельзя подготовиться...

– Да?
– сухо, безжизненно. 

– Максим Андреевич... мы её нашли, - неуверенный голос начальника его охраны.

– Говори, - на одном дыхании.

– Макс…она мертва. Мне очень-очень жаль...

– Как?

– Задушена.

– Вы поймали ублюдка?
– вжимая трубку в щеку, орёт, обдавая горячием дыханием стекло перед лицом. 

– Нет, - подавленно.
– Но мы его найдём.

Телефон с грохотом летит в стену. Громоздкое кожаное кресло взмывает вверх в его сильных руках, совершает полёт и глухо ударяется о закалённое стекло. Оно дрожит. "Бронированное", - проносится в голове у Максима. Его собственная броня крошится и становится совсем хрупкой. Злость, гнев, боль - всё смешалось внутри и не даёт мыслить здраво. Ворот рубашки словно удавка. Рывком дёргает за край, верхние пуговицы отскакивают в стороны. Шея на свободе, но удушье не проходит. Удушье.

Его маленькая хрупкая девочка, его Маша была задушена безымянным ублюдком. Максим наконец находит ту нить, что держит его на краю бездны и не даёт сорваться вниз. Месть. 

Найти ублюдка. Растоптать ублюдка.

Разрушение. Уничтожение. 

Всё, что угодно, только бы не чувствовать больше эту боль.

Раскалённый лоб ищет облегчения в прохладе стекла. Тело напряжено, застыло, глаза закрыты и больше не взирают на небо. Нужно ехать, нужно взглянуть на неё, проводить в последний путь, но тело сопротивляется, а сердце не готово принять реальность. 

Рука тянется к карману брюк. Клочок глянцевой бумаги - открытка, что Макс возит с собой, словно плавится в кармане и служит напоминанием о враждебности мира. Его мира. 

Река, окружённая редкими деревьями в предрассветных сумерках. Такую карточку можно купить в любом газетном киоске. Её он получил по почте. Переворачивает снимок. Вчитывается в текст, хотя знает каждую строчку наизусть.

"Если забрать у льва его львицу, у короля его королевство, а у преступника – его свободу, что останется? Подумай об этом, Мако".