Звуковая дорожка
вернуться

Миллер Лариса
Шрифт:

Ну как же мне не огорчаться?

1.Ну как же мне не огорчаться?Ведь не кончает жизнь кончаться.Уж сколько зим и сколько летЯ ей с тоской гляжу во след,Твердя с заката до заката:«Куда ты, жизнь моя, куда ты?Так быстро дни твои бегут!»И слышу вдруг: «Да тут я, тут!Смени пластинку, коль заела.Кончай канючить. Надоела».2.И это всё штрихи к портрету,Которого покуда нету.Есть только контуры одни,Но ненадёжны и они.Есть лишь намётки и догадки.А жизнь бежит, сверкают пятки.Я говорю ей: «Ну постой,Ведь ждёт тебя мой холст пустой.Я твой портрет писать мечтаю».Она: «Пиши, пока летаю.Пиши меня, мой бег любя.Остановлюсь – и нет тебя».

Я – представитель промокашки…

Я – представитель промокашки,Чернильных клякс, игры в пятнашки,Я – представитель чуть живойПочившей ручки перьевой.Я – представитель всех пропавшихВещей, в бою неравном павших,Всех, проигравших тихий бойС эпохой, временем, судьбой.

А правды нет. Есть взгляд на вещи…

А правды нет. Есть взгляд на вещи.Есть добрый взгляд и взгляд зловещий,Взгляд равнодушный, взгляд живой,Открытый взгляд и взгляд кривой.Взгляд тех, кто смотрит как-то косоИ кто не видит дальше носа.О мир, какой же ты? Ответь.А он: «Не знаю. Как смотреть».

Какие там благие вести!

Какие там благие вести!Уж я не жду благих вестей.Я жду хороших новостейВот в этом разнесчастном месте.Я жду, что кончится «вчера»,Настанет новая эпоха.На смену той, где было плохо,Придёт счастливая пора.Помолодеют старики,Которым светит долголетье,И будут радостные детиИграть у солнечной реки.И воздух чист, как поцелуй,Струиться будет и струиться.Он осчастливить нас стремитсяПри помощи целебных струй.И – вот уж чудо из чудес —Все друг на друга смотрят нежно,И в то, что счастье неизбежно,Не верит только мракобес.Короче, где я? Что за сон?Я на какой попала шарик?Вот вижу я летит комарик,Вот слышу грай родных ворон.Неужто это та страна,Что так народ свой не любила?Что столько душ и тел сгубила?Неужто это всё она?Я дождалась счастливых днейИль это просто помраченьеИ неизбежное теченьеБолезни тягостной моей?

А нынче меня бурной радостью встретил…

А нынче меня бурной радостью встретилВесёлый и взбалмошный солнечный ветер,Мороча меня, тормоша, теребяИ всё уверяя, что это любя,Что это забавно, прикольно и круто,Что нет на земле интересней маршрута,Чем просто идти неизвестно куда,Себе не давая большого трудаПодумать о том, не ведёт ли он в бездну.И если я вдруг в этой бездне исчезну,Коль рухну в неё с его лёгкой руки,Всем бурным восторгам его вопреки,Он скажет: губить её не собирался.Мол, так получилось. Мол, я заигрался.

Где любовь, там и свет. Там, где музыка, там и любовь…

Где любовь, там и свет. Там, где музыка, там и любовь.И не надо, не спорь. Хоть закона такого и нету,Я, влюбившись, всегда ясно слышала музыку эту —Затихала она, чтоб звучать победительно вновь.Это редко – мажор, чаще горький и светлый минор.Лишь в начале мажор, а потом всё в миноре, в миноре,Потому что со счастьем упрямо соседствует горе,И меж ними легко и шутя исчезает зазор.А зазор – это вдох, это воздух, счастливый просвет,Это твёрдое «да», что стремительно сходит на нет.

Живу в старинном поселении…

Живу в старинном поселенииЯ уйму лет.А здесь такое население,Что лучше нет.Ползёт улитка с хрупкой спинкою,Не наступи.И коль ползёт твоей тропинкою,То уступи.Живёт здесь дятел, что старательноДолбит кору,В которой хочет обязательноПробить дыру.Ещё живёт здесь некто маленький, —Гудит, жужжит,Облюбовав цветочек аленький,Над ним дрожит.Свою имеют траекториюИ тень, и луч.Мне эта чудо-территорияСдана под ключ.Здесь обладает дивным тонусомЛюбой жучок,И служит мне особым бонусомНебес клочок,Что голубеет между веткамиГустых древес,Покрыв тропу мою пометкамиСамих небес.

Я родом из той допотопной поры…

Я родом из той допотопной поры,Где были кругом проходные дворы,Где в каждом заборе зияла лазейка,Где краской по праздникам пахла скамейка,Где снег по весне превращался в ручьи,Где шли втихомолку святить куличиСоседки, упрятав куличик в тряпицу,Где, что ни мгновенье, то счастья крупица.И всё это в сталинском было адуВ каком-нибудь сорок девятом годуВо чреве зверином, тупом, людоедском,В домашнем, уютном раю моём детском.

Где водится счастье, там водятся беды…

Где водится счастье, там водятся беды,Где водятся люди, там есть людоеды,Где водится радость, там есть и тоска…Волна накатила на кромку песка,Где тихо ступаю близ самого моря —Близ самого счастья, близ самого горя.

А рассвет, наступив, всё решил за меня…

А рассвет, наступив, всё решил за меня,Пожелал мне с порога счастливого дня,Заглушил мои жалобы и причитаньяЗвоном вешнего таянья и щебетанья.Вот опять удалось ему рот мне зажать.И пока я пыталась ему возражать,Темнота становилась бледнее, бледнее,И подумала я, что рассвету виднее.