Я подняла брови:

– То есть подвергаться страшному и ужасному насилию за пару месяцев до совершеннолетия – чудовищный кошмар, а пару месяцев спустя – рядовое семейное дело?

– Похоже, что так, – невозмутимо произнёс мой муж, откладывая бумагу. – Итак, я полагаю, что, поскольку моя жена теперь несовершеннолетняя, раз уж часы так удобно пошли назад, я снова её опекун?

– Ну нет! – Моя мать выступила вперёд. – Я требую опеки как кровная родственница! Опека лорда Танниса должна быть аннулирована немедленно. Он злоупотребил правом опекуна, сам подписал брачный договор и женился на моей дочери без её согласия!

– Вступил в отложенный брак, заключив соглашение с её отцом, – сухо поправил лорд Керн.

– Ещё хуже! Мало того что он развратил юную девушку, так ещё принудил её к браку!

– Так развратил или принудил? – уточнила я. – Я запуталась.

– Всё достаточно серьёзно, миледи, так что я бы на вашем месте не стал сводить дело к шутке, – ещё суше сказал лорд Керн. – Мы не в Аккаре, и несовершеннолетняя девушка не может жить вместе с мужем. До вашего восемнадцатилетия вы обязаны перейти под опеку матери.

Я невольно сделала шаг назад. Уехать из этого дома невесть куда? Ещё и к матери, которая много лет была чёрт знает где?

Нужно было что-то придумать, но что, что?

– А у этой женщины есть доказательства, что она не выдаёт себя за мою мать? – наугад выпалила я.

На щеках матери появились красные пятна:

– Лиззи!

– О да, – торжествующе промурлыкала тётя. – Анна удостоверила свою личность перед лордом Керном. Мы предусмотрели всё, дорогая. Уверена, ты благодарна нам.

– Да вообще готова на колени рухнуть, – пробормотала я.

Голова шла кругом. И почему, кстати, никто не высказывался по поводу моего чудовищного лица? Молчаливую охрану или деликатного Росситера я могла понять, но моя мать? Впрочем, не это было самым важным. Меня собирались вырвать из дома и – что дальше? Запереть? Увезти из столицы?

Я не знала. Но ничем хорошим это кончиться не могло.

Росситер подошёл к моему мужу. Они почти беззвучно обменялись репликами.

– Господа, думаю, будет не вполне вежливо, если мы с супругой продолжим беседовать с вами, не будучи как следует одетыми, – в голосе моего мужа прорезалась властность. – Мы вернёмся через четверть часа. Будьте любезны подождать нас здесь.

– Лиззи не останется в этом доме ни единой лишней минуты! – тут же отрезала моя мать. – Я поднимусь вместе с ней, она немедленно соберёт вещи и отправится со мной!

Я повернулась к лорду Керну:

– Милорд, – негромко сказала я, – у меня действительно нет выбора? Я обязана поступить в распоряжение своей матери?

– Боюсь, это так, миледи.

– Но я ведь уже замужем. Фактически я – жена лорда Танниса, его наследница, часть его семьи.

Лорд Керн наклонил голову:

– Всё верно, и вы не перестаёте ей быть. Но жить с ним или в его доме до совершеннолетия вы не сможете. Закон на её стороне.

– И нет ни одной лазейки?

В его глазах промелькнуло сочувствие.

– Поверьте, я был бы рад помочь Теодору и вам. Но сделать ничего нельзя.

Я вздохнула. Что ж, делать нечего. Раз сам глава магистрата говорит, что влипли мы капитально, надо хотя бы воспользоваться короткой передышкой и решить, что делать дальше. В конце концов, я всегда могу набить карманы драгоценностями, вылезти через окно и со злорадной ухмылкой вернуться к мадам Обри.

Я повернулась к матери и тёте.

– Кстати, с собой я не возьму ни единой монеты, – произнесла я, и лицо тёти мгновенно вытянулось. – Вы ведь приехали за мной, а не за моими деньгами, правда? Уверена, что это чистое совпадение, что моя мать много лет не интересовалась мной, но появилась, едва я получила право на состояние.

– Давайте отправимся наверх, миледи, – негромко сказал мой муж. – Времени не так много. Разумеется, ваша родительница подняться за вами не сможет.

Я растерянно оглядела гостиную. Я ещё не до конца осознала, что вернусь сюда лишь через несколько месяцев – если вернусь. Но тяжесть уже легла на сердце.

Так, хватит. Сейчас не время расклеиваться. Мои дорогие родственницы не должны видеть, как мне плохо.

Вздёрнув подбородок, я проследовала за креслом мужа по плавному подъему на второй этаж. Дошла до дверей, машинально отвела взгляд, чтобы не глядеть в своё отражение в чёрном стекле, – и резко замерла, возвращаясь взглядом к тёмной панели.

Я видела своё собственное лицо. Немного усталое, с тенями под глазами, но это было моё лицо – целиком и полностью, без единой припухлости, без следа от аллергии.