Фландри выскочил из кратера.

Оружие Айхарайха полыхнуло огнем, но луч, рассыпавшись искрами, отразился от брони. Поддался рефлексу — совершил промах. Теперь Фландри знал, где Айхарайх, херейониту некуда было деваться. Как приятно сознавать в этой мясорубке миров, что противник, который видел на двадцать лет вперед и управлял, словно невидимый рок, целыми народами, тоже иногда делает ошибки.

Фландри прыгнул и обрушился на Айхарайха.

В упор полыхнул заряд из бластера. Фландри рубанул ребром ладони по запястью Айхарайха, и хотя оно не треснуло — защитил скафандр, — зато оружие полетело в темноту. Фландри схватился за свой пистолет, но Айхарайх разгадал его намерение и бросился в рукопашную схватку. Заходящее солнце поливало его своим зловещим светом, и в этом свете Айхарайх видел лучше, чем Фландри, а через несколько секунд, когда наступит мрак, человек и вовсе ослепнет, а херейонит сможет одержать верх.

Айхарайх поставил человеку подножку и толкнул его. Фландри повалился на землю, а его противник подался назад, но Фландри падал довольно медленно и успел схватить Айхарайха за пояс, и они вместе покатились по склону. В шлемофоне слышалось свистящее дыхание Айхарайха — соколиный свист. Даже в своем громоздком скафандре он казался каким-то текучим, только с трудом его можно было удержать руками.

Они упали на дно кратера. Фландри обхватил ногами ноги Айхарайха, изловчившись, оказался на спине противника, схватил его руки, просунул одну руку под скафандром — задушить, конечно, не мог, но мог не дать ему двигаться, обеими руками ухватился за запястье одной из рук Айхарайха — и с силой дернул.

В шлемофоне раздалась трель, и сопротивление прекратилось. Фландри лежал на противнике и ловил воздух ртом. Солнце село, и темнота сомкнулась вокруг них.

— Боюсь, ты сломал мне локтевой сустав, — сказал Айхарайх. — Я вынужден признать себя побежденным.

— Извини, — сказал Фландри, и он сказал это совершенно искренне. — Я не хотел.

— В конце концов, — вздохнул Айхарайх, и такой душевной усталости еще никогда не доводилось слышать Фландри, — я проиграл не лучшему уму, и не в высшем суде, а в результате того низменного факта, что твоя планета крупнее моей, а потому и мускулы у тебя покрепче. Нелегко будет ввести это в гармоничную действительность.

Фландри достал из кобуры свой бластер и принялся сваривать вместе рукава их скафандров. Сломана рука или нет, он не собирается рисковать. Не очень-то хорошо, что этот великий недремлющий ум какое-то время, необходимое для того, чтобы добраться до корабля, будет в непосредственной близости от его мозга.

Айхарайх заговорил снова легко, словно забавляясь:

— Я тут кое о чем вспомнил, что придется вам по душе. Так вот, поскольку вы все равно вычитаете это в наших бумагах, скажу тебе сейчас же, что правители урдаху прибудут сюда на встречу через пять земных суток.

Фландри весь напрягся, проникшись гордостью за самого себя. Один выстрел из пушки — и Ардазир обезглавлен!

Постепенно напряжение и горделивость пропали. Он наконец надежно прикрепил к себе пленника, и они помогли друг другу встать.

— Пойдем, — сказал терранин, — мне еще работать надо.

Черулия не лежит на пути из звездного скопления Сиракс в Солнечную систему, но Фландри возвращался на родную планету через нее. Он сам толком не знал, почему он так решил, и, по правде говоря, делал это без особого желания.

Он приземлился в главном космическом порту Виксена.

— Чайвз, сдается мне, что долго я не задержусь, — сказал он. — Так что займись пиццей.

Упругой походкой он сошел по трапу, в круговерти золотого и алого прошел санитарный кордон и взял аэротакси до Гарта.

В мирном городе царило лето. Сейчас, в период апострона, когда атмосфера поглощала ультрафиолетовые лучи, солнце Виксена вполне могло сойти и за терранское, вот только было оно поменьше, поярче, но такое же ласковое на голубом небе, в выси которого плыли белые облака. Зелень полей протянулась до самой Пустыни, мерцала на солнце река, где-то на краю света мечтательно парили снежные вершины Кряжа.

Фландри отыскал нужный адрес в будке телесвязи, но не стал звонком предупреждать о своем приходе, а пошел по оживленным улицам к маленькому домику, над заросшими виноградом стенами которого золотилась островерхая крыша.

Дверь ему открыла Кит и долго стояла, замерев, пока наконец не проронила:

— А я уж было испугалась, что ты погиб.

— Пару раз был близок к тому, — смутившись сказал Фландри. Она схватила его за рукав трепещущими руками.

— Нет, — сказала она, — тебя-я-я, такого живучего, никогда не убьют. Ой, дорогой, заходи же! — Она прикрыла за ним дверь.

Он прошел за ней в гостиную, сел. Над кустами роз сквозь забранное решетками окно лилось солнце, и синие тени ложились на уютную, заботливо подобранную обстановку. Ему было приятно смотреть, как девушка набирает номер пневмодоставки, чтобы заказать напитки, как она щебечет с отчаянным весельем.

— Мог бы и написать, — сказала она, широко улыбаясь, чтобы он не подумал, будто ему выговаривают. — Когда ардазирхо убрались с Виксена, мы здесь быстро все наладили, так что уж через несколько часов пневмопочта вовсю работала.