После взятия крепости Азов в 7204-м (1696) году русское государство получило выход к Азовскому, а стало быть, и к Черному морю. Это облегчало торговлю с Европой, поскольку северный порт Архангельск мог принимать купцов четыре-пять месяцев в году. Однако Черное море неспокойно. И не только штормами грозно – купеческие караваны требовали защиты и от разбойников-пиратов, и от недружественного Крымского ханства, да и от всего Османского государства, хозяйничавшего на Черном море. Для этого и строились военные корабли.

Мореходство досель не ново было для Руси. Еще в 6415-м (907) году князь Вещий Олег со своим войском переплывал на ладьях Понт Эвксинский и шел на Царьград. Однако теперь для ратных дел на море ладьи, да струги не годятся. Нужны большие корабли с мощной артиллерией и чтоб две роты солдат могли взять на борт – такие как у голландцев, да у французов, у испанцев, да у англичан. Вот и озадачился царь Петр постройкой нового русского флота. Великие перемены ждали древнюю святую Русь.

В конце марта, по самой распутице, государь вновь спешил из Москвы на воронежские верфи. По весеннему половодью там планировался спуск на воду кораблей Азовской флотилии. Англичанин Осип Най, некоторое время по делам бывший в Москве, и на этот раз ехал с ним, а Джон Ден, увы, скончался зимой от приступа грудной жабы. Петр по дороге пожелал опять навестить воеводу Авдеева. В тот день в гостях у воеводы был купец Афанасий Струнин с дочерью Анастасией.

– Чем торг ведешь, купец? – поинтересовался царь.

– Дык… – от робости перед государем Афанасий замялся. – Всем понемногу. Медами и пенькой, и смолою, и дегтем.

– Пьенька нам ошень нужен, – заметил англичанин. – Для такелаж, для канат пьенька много нужен. И деготь нужен, и смола…

– Что ж, купец, – Петр посмотрел в глаза Афанасию. – Цену втридорога не ломишь?

– Как можно, государь!

– Ну, вот тебе и поставщик! – обратился царь к Осипу, а потом повернулся к воеводе: – А твой сын как вернется из Англии, немедля пусть на верфь отправляется. Отыщет там капитана Петера фон Памбурга и останется у него под началом. Коли на верфи его не найдет, пусть в Таганрог скачет. В экипаж «Крепости» его назначаю вторым штурманом. Я сейчас письмо с рекомендацией напишу. В поход пойдет, в Константинополь.

А потом Петр Алексеевич повернулся к Анастасии:

– Ну а ты, красавица, кем будешь? Уж не зазноба ли тезке моему?

Девушка зарделась.

– Сколько годков тебе?

– Шестнадцатый миновал…

– Ну, вот и славно. Вернется твой милый из турецкого похода, и свадебку сыграем!

Петруша приехал в родные места на Ивана Купалу. И батюшка Антип Прохорович, обняв сына, сразу же поведал ему о царском повелении, вручил письмо к фон Памбургу. Однако пару деньков Петруша решил передохнуть дома, в родимой речке Сосне искупаться, но первым делом, конечно же, повидаться с Анастасией.

Милые встретились на своем заветном месте под сосной на берегу реки.

– Долго ж я ждала тебя, родной мой, – сетовала девушка, – а ты снова в путь.

– Так не по своей воле, милая Настасьюшка! А ослушаться царского веления не вправе я. На службе я теперь. Но не грусти. Дай бог по весне из Турции вернемся, так и повенчаемся с тобою… Жарко-то как! Пойдем-ка лучше к реке, искупаемся!

По крутой тропке спустились они к воде.

– Ты отвернись, не подглядывай!

Девица сняла сарафан, осталась в сорочке. Зашла в реку по колено. Воздух зноен, а водица еще студена. Наклонилась, посмотрев на свое отражение, зачерпнула воду ладонью.

– Ну что, можно? – спросил Петруша.

– Можно, можно.

Парень скинул кафтан и порты, в исподнем с разбегу плюхнулся в воду, окатив брызгами Анастасию.

– Ой! – вскрикнула девушка.

А Петруша уже плыл саженками, саженей на двадцать отплыл.

– Плыви ко мне, Настасьюшка!

Анастасия зажмурилась, набрала воздуху в легкие, решительно погрузилась. Открыла глаза, стараясь не окунать голову, загребая руками по-собачьи, поплыла, а Петруша ей навстречу. Встретились, где ноги дна не касаются, обнялись, поцеловались, вдвоем не спеша поплыли к берегу.

Петруша добрался до Таганрога к концу июля. К тому времени весь флот уже находился там. Корабли стояли и у пристани, и на рейде. Матросы суетились, загружали в трюмы мешки, ящики, бочки – провиант и пресную воду, – офицеры подгоняли их. Грузился и сорокашестипушечный фрегат «Крепость». Капитан фон Памбург орал на матросов, мешая русские и португальские ругательства. Откуда он родом, фон Памбург, никто толком не знал. Не то голландец, не то португалец. С коричневым обветренным и просоленным лицом, усы жесткие черные, нос крючком. Говорят, бывший пират, а там кто его знает.

За всей этой кутерьмой наблюдали сам царь Петр, да бояре и дьяки посольского приказа, коим предстояло отбыть на переговоры с турками. Главой делегации на переговорах царь назначил Украинцева Емельяна Игнатьевича. Задачей его было подписание мира с Османской империей, дабы турки не помешали готовящейся войне со шведами.

Увидев на пристани государя Петра, Петруша подбежал к нему, в ноги поклонился:

– Доброго здравия тебе, государь!

– А, ну здравствуй, тезка! Ну, как учеба? Морскую науку освоил? Покажи аттестацию.