И четвёртый. Тэг розовый, тэг красный – «настроен на секс». На фото больше места занимает торс, чем лицо. Мышцы приятно накачаны. Большие плечи. Выступают ключицы. А лицо в полутьме, но, вроде бы, симпатичное. Взгляд с прищуром. Волосы короткие, почти и не понять, какие. В углу рта – кончик языка. Текст под фото: «Ищу того же, чего и ты. Покатаемся?» С этим всё понятно. Инга подумала, что ещё не настолько отчаялась, чтоб соглашаться с первым встречным спать – а, очевидно, именно того он и искал. И хотела было отменить выбор, но задумалась: а вдруг? Когда там у неё было в последний раз?.. На корпоративе с аспирантом, ну, тем, с другого корпуса, с физфака?.. И всё-таки Инга отменила свайп. Нет, уж лучше малознакомый, но коллега, чем незнакомый совсем.

Автобус доехал до университета; в главный корпус пришлось бежать, чтобы не опоздать на первую пару. Она была с второкурсниками: это декан попросила заменить её, выдав только стопку перепутанных лекций. Перед такими студентами ронять авторитет нельзя – сразу начнут, как она предупредила, «стоять на ушах». Зато пообещала «протекцию в работе». Инга разделась в кабинете кафедры и, поправив волосы, вышла в коридор. Поёжилась, потёрла замёрзшими ладонями плечи – в университете, как всегда, топили плохо – и вошла в аудиторию.

Второкурсники притихли. По пути к кафедре проводили Ингу взглядом. Вели себя совсем не как четверокурсники, которым уже особо нет дела до каждого лектора – только до очень любимых. Нет, второкурсники не такие. Они рады видеть хоть кого-то молодого, хоть кого-то невыгоревшего. Хотя Инга чувствовала, что огонь её всё больше гаснет с каждым семестром. Чувствовала: что-то не так. Понять бы, что.

Она всех поприветствовала. Бросила шутку про погоду, чтобы разрядить обстановку – несколько студентов тихонько посмеялись. Начала лекцию о Ломоносове. Было скучно, но что поделать – приходилось зачитывать уверенно, как будто бы заинтересованно. Большая ответственность: проявишь, что скучно тебе – и станет скучно им всем. Уже было такое. И Ломоносов подобного не заслужил.

А во время перемены на всю аудиторию Женя – умненький студент, но, по словам декана, «без царя в голове» – сказал:

– Инга Алексеевна, а я вас в «Смарте» видел.

Аудитория притихла. Надо было быстро подобрать удачный ответ – и такой, чтоб не соврать, иначе ложь легко бы было уличить. Свести всё в шутку, что ли? Полусонный мозг соображал медленно.

– Значит, у вас было много времени. Значит, вы точно успели подготовиться к сегодняшнему семинару. Значит, вы и будете отвечать по Сумарокову.

– Уууууу! – загудели однокурсницы Жени. – Попал! Так ему и надо, Инга Алексеевна! Он уже достал разыскивать наши анкеты!

– Даже если их вообще-то нет! – добавила Алла, скромная и тихая студентка. – Он всё равно не верит! Ищет и ищет!

– Да и какое ему дело, кто там сидит! – продолжила Маша, староста. – И какое дело, кого там ищут преподаватели!

Инга достала бутылку воды и сделала пару глотков. Кажется, сказано было всё правильно, но кто знает, чем это обернётся. Дойдёт ли до декана? Как она отреагирует – точнее, как ей это всё преподнесут? Надо было сказать ещё что-то. Получилось вот так:

– Я не ищу студентов. Я не ищу молодняк. Странно, Евгений, что вы ищете себе девушек постарше через ложь. Не стоит врать и завышать свой возраст для выдачи. Это жалко и низко. И запрещено правилами пользования. Обязательно пожалуюсь на вашу анкету, если встречу. У нас минута до звонка. Давайте садиться.

И продолжила лекцию. А щеки горели и руки немного подрагивали. Сложно совмещать личную жизнь с преподавательско-публичной. Всё время следить, не допускаешь ли промахов, о которых тут же донесут. Не фотографироваться на застолье – портишь образ педагога, пропагандируешь разгул и алкоголь. Не фотографироваться в купальнике – совращаешь студентов. Цитатки про отношения – нельзя. Репосты про политику – нельзя… Стал педагогом – положи свою настоящую личность в гроб и веди себя прилично. Такая вот цена.

Инга отвела пару, выдохнула и открыла окна в аудитории. Пока проветривала кабинет, подставляла морозу щеки. Чтоб чувство потаённого стыда и непонятно за что появившейся вины вышло, исчезло, покинуло душу. Ведь ничего плохого же Инга не делает? Просто устраивает свою личную жизнь. Личную. Никого она касаться не должна. Особенно всяких там студентов. Особенно из чужих групп. Ладно бы кто из постоянных спросил. И то, не так – не с издёвкой, не чтобы уколоть. А спокойно, приятельским тоном… Да ну, что с них взять. Вчерашние дети.

А Женя был красив. Скулы у него чувственные, как у жигало в старых фильмах. И волосы вьются у висков. И пальцы тонкие, длинные, узловатые, как у пианиста. И ключицы такие, что можно удержать во впадине камушек. Их бы просто потрогать пальцами. Просто ощутить бы под кожей твёрдую кость. Просто посмотреть бы, как от прикосновения холодных рук покроется мурашками мужское плечо. Просто…

Прочь, прочь мысли! Дура! Нельзя!

Инга захлопнула окно и вышла в коридор, цокая каблуками. Там, волнуясь, шумело студенческое море, громыхали стулья в конференц-зале. Надо было как-то отвлечься. Зашла в кабинет кафедры. Там никого не было. Села за стол и открыла приложение снова. Влево, влево, влево, влево, вправо, влево, влево, влево…