Мои труселя… точнее, трусики Перчинки, черные и бархатистые, просвистели в воздухе и упали самой Перчинке прямо на лицо. Она сначала толком не поняла, что это, слишком разомлела под ласками кошкодевочки. Но потом ощутила запах — по идее, очень даже знакомый ей. Я бы даже добавил родной, хе-хе…

Тело Перчинки, в котором я пребывал, все же оставалось женским, и реагировало на ласки самым естественным образом. Я бы даже добавил мокрым образом. Поэтому трусики, шлепнувшиеся Перчинке на лицо, можно было хоть выжимать…

Наша злодейка по инерции глубоко вздохнула, втягивая в себя все развратные запашки. Ее глаза широко распахнулись. Пришло осознание. Она попыталась стряхнуть с себя трусики, мотнула головой, но… Ника среагировала моментально!

— Чего это ты удумала? — поинтересовалась кошкодевочка. Не переставая ритмично двигать бедрами, она протянула руку и крепко прижала трусики к лицу Перчинки.

Той не оставалось ничего другого, кроме как вдыхать. И, судя по ее разомлевшему лицу, Перчинка постепенно входила во вкус. По крайней мере ее тело. Точнее, мое. Реагировало самым естественным образом. Разум Перчинки все еще сопротивлялся. Ушел в глухую оборону, которую нам еще предстояло сломать…

— Ты… ты… не смей… я… я приказываю… — Перчинка огрызалась, но очень вяло. Пропала вся злость и надменность, присущая ломехузе. Воля, кажется, полностью изменила ей. Перчинка полностью отдалась во власть запретных чувств.

— Утю-тю-тю, какие мы строгие, ня, — с улыбочкой произнесла Ника, прижимая трусики к лицу Перчинки еще крепче.

А мы с Сахаринкой тем временем уже вплотную занялись друг дружкой, оказывая на Перчинку усиленную моральную… аморальную атаку. Воительница добралась до моих грудей… до грудей тела Перчинки. Крепко сжав их, она сдвинула их друг к дружке так, что вытянутые соски почти касались друг друга. При этом рейнджер-фуражир нежно лизала ареолы, очень медленно, давая мне прочувствовать каждое свое движение.

Я крепко до хруста сжал подлокотники кресла и запрокинул голову. Какой же кайф… Сейчас уже можно особо не скрываться, Перчинка сломлена достаточно. Можно насладиться сполна и дать кирпичной морде немного отдыха.

Мы сами не заметили, как увлеклись, сильно раскачав кресло. В итоге рухнули вдвоем на пол, оказавшись на мягком ворсистом ковре. Конечно, Перчинка совсем недавно сходила по нему в грязных туфлях, но нам было на это уже глубоко пофиг.

Мы с Сахаринкой на первое время запутались в ногах, руках и сиськах друг дружки. Вышло довольно забавно, мы неплохо повеселились, распутываясь. Но потом как-то естественно и непринужденно приняли позу, именуемую в народе шестьдесят девятой. Я на спине, а Сахаринка сверху.

Крепко впившись пальцами в ягодицы мирмеции, я наслаждался ее киской, истекающей сладостью. Водил нежно языком по складкам кожи, под которой прятался клитор. И тоже самое самое делала Сахаринка со мной.

Чувство было очень мощным. Пронзающим. Каждое нежное движение язычка Сахаринки прошивало мое тело навылет. Черт… твою мать… оно нарастает с каждой секундой… отчасти это похоже на то, к чему я привык в старом теле… но в то же время и другое… и намного, намного мощнее!

Так мы и ласкали друг друга самозабвенно и искренне, пока наконец не произошло самое важное, взрывное и ошеломляющее событие. То, что заставило нас крепко прижаться друг к другу, переживая единое мощнейшее чувство. Одно на двоих.

Женский оргазм… так вот, что это за штука такая. Нечто невероятное. Я бы даже сказал глубинно-первобытное. Не выдержав, я заорал от удовольствия. Мои побелевшие пальцы погрузились в ягодицы Сахаринки настолько глубоко, насколько это было возможно. Чую, останутся синяки в форме моих… Перчинкиных пятерней.

Волны судорог прокатывались по всему моему телу, принося с собой невероятное наслаждение. Особенно сильно сокращались мышцы в районе таза. Там с телом просто происходило что-то невероятное. Мне казалось, что я сейчас вполне в состоянии коленями откручивать огромные гайки размером с колесо грузовика. Блин, как бы Сахаринке голову не расплющить. Понятное дело, что мирмеции сильны, выносливы и могучи, но против магии секса они слабоваты…

Сахаринка, судя по ее стонам и всхлипам, испытывала тоже самое. Мы практически одновременно финишировали, достигнув пика наслаждения. Я чувствовал, как конвульсивно сокращаются мышцы Сахаринки, плотно прижатые ко мне. Это было восхитительное чувство единения. Мы словно на самом деле стали одним целым. От этого я сам возбуждался все сильнее и сильнее.

Глядя на нас, и Ника заводилась все сильнее и сильнее. Случайно взглянув на кошкодевочку через камеру, я увидел слезинки в уголке ее глаз, обращенных на нас. Ника ревновала? Моего тела ей было мало? Теперь Она, как и Сахаринка, хотела получить и меня настоящего?

Прости, Ника. Нельзя обладать и тем и другим сразу. Я, как-никак, не могу разорваться. И я не квантовый человек, чтобы находиться сразу в двух местах одновременно. Я могу и хочу любить вас всех, мои няши… но только по очереди.

Перчинка, кажется, почувствовала, что Ника дала слабину. Ее зловещие черные глаза, глядя на кошкодевочку через щели в трусиках, пылали торжеством. Хм, это что такое? Наша пленница что, снова обрела уверенность в своих силах? Думает нас всех перехитрить? Да как бы не так!