Шрифт:
«Устами хитрости моей порази раба перед вождем, и вождя – перед рабом его, и сокруши гордыню их рукою женскою.»
(Иудиф. 9:10)
Глава первая
1
– Вася, а ты уверен? – я сделал внушительную паузу. – Что они – не разъеденные сифилисом украинские проститутки?
Мы уже приняли душ, обернулись простынями, сидели на кухне, взбадривали себя кофе.
Привезенные другом женщины тихо раздевались, готовясь мыться.
Одна возилась в спальне, вторая – в гостиной.
Но меня беспокоили детали.
– Сколько можно повторять, ёб твою мать!
Василий стукнул по столу волосатым кулаком, чашки согласно звякнули.
– Я подобрал нормальных баб. В презере могу трахнуть кого угодно. Весь смак в контакте кожи.
– Ладно, верю, – я вздохнул. – Но если что-то подхвачу, ты меня сам отправишь анонимно в КВД.
– Отправлю хоть в НКВД.
В коридоре раздались осторожные шаги, потом скрипнула дверь ванной, которую я никак собрался смазать, зашумела вода.
Кажется, все шло по плану.
Хотя план казался авантюрным.
– Ладно, хватит пиздеть не по делу, – друг пригладил бороду, посмотрел строго. – Договоренность помнишь?
– Какую? – рассеянно уточнил я.
2
Причиной рассеянности служила внутренняя неуверенность.
Нам предстояло дело, выходящее за рамки привычного.
Василия я знал со студенческих времен, хотя мы учились в разных институтах. Он был неукротимым бабником, тому способствовали обстоятельства жизни.
В бездарных московских сериалах встречаются отрицательные герои – врачи, изнасиловавшие пациенток. Большей чуши я не могу представить.
Российские врачи никого не насилуют; их со всех сторон атакуют женщины: коллеги, медсестры и даже эти самые пациентки.
В случае Василия все обстояло еще лучше: он был гинекологом, заведовал отделением в областной больнице, купался в цветнике.
Темпераментом друг напоминал двугорбого верблюда. Но если тот шлялся по казахским степям лишь весной, то у этого весна продолжалась круглый год.
Нехватки в одноразовых женщинах Василий не испытывал.
А с некоторых пор его стало преследовать навязчивое желание: поиметь вдвоем двух девиц попеременно.
Вероятно, такая блажь являлась свойственной для мужчины в возрасте «слегка плюс сорок».
Василий был женат, кого-то родил, считался семьянином. Условий для интимных встреч на своей территории он не имел.
Я детей не любил – не просто не любил, мне была противна мысль об отпрысках, вонючих и крикливых. Поэтому оставался холостяком и это, вероятно, следовало считать диагнозом.
Мои родители давно развелись. От них – точнее, от бабки с дедом по отцовской линии – досталась двухкомнатная квартира.
Подобный тип риэлторы аттестовали презрительным термином «двадцать семь – сорок пять».
Квартира имела убогую планировку: крошечную комнату перед входной дверью, чуть бОльшую – сбоку. Кухня площадью четыре метра не прибавляла комфорта.
Дом был девятиэтажкой дешевого образца, располагался в окраинном непрестижном районе. Плиты растрескались и ужасали швами, которые сделали нанятые через ЖЭУ альпинисты.
Но тем не менее, это было отдельное жилье, пригодное для существования. И я существовал.
В маленькой комнате я оборудовал спальню. Большая служила гостиной. Там стояли диван, пара шкафов, компьютерный стол и полутораметровый телевизор.
В своем доме мне было комфортно.
Я имел неплохую работу, не ощущал особой нехватки средств и даже владел культовой машиной.
Мой красный «Шевроле Камаро» был не «Берлинеттой» выпуска семьдесят восьмого года. Он относился к четвертому поколению, закончившемуся в «ноль втором» году нашего века.
Но все равно это был автомобиль, полный харизмы – мощный, классический заднеприводный зверь.
Черный кожаный салон предрасполагал к излишествам.
Селектор АКПП – простой, как мусат для точки ножей – имел фиксирующую кнопку сверху