Шрифт:
— Садитесь, — фыркнул Йеванн, указывая на кресло. — Я не собираюсь насиловать вас прямо здесь.
— Вы… Вы ужасный человек! — выдохнула она, вкладывая в голос всю ярость и ненависть. — Я вас ненавижу!
— О, да, — он ухмыльнулся, глядя на ее сжатые кулачки. — Я сам себя ненавижу. Но это никак не относится к нашему делу.
Расстегнув плащ, он бросил его на спинку кресла, уселся с хозяйским видом и закинул ногу на ногу.
— Итак, — смерил ее внимательным взглядом, — вы хотите стоять? Что ж, стойте. Так даже интереснее. Я представлю, что вы непослушная горничная, которую следует наказать.
И демонстративно положил на колени стек.
Бледные щеки Деи вспыхнули ярким румянцем. Колени подломились, и она буквально свалилась в соседнее кресло.
— Чего вы добиваетесь?!
Этот мужчина издевался над ней. Зачем она только вообще спустилась? Хотела поговорить? С ним? Наивно надеялась, что он ее будет слушать?
Вместо ответа, он бросил на стол пачку бумаг. Дея узнала свои долговые расписки и векселя.
Она дернулась, инстинктивно желая схватить их и спрятать, но большая ладонь полудемона припечатала стопку к столу.
— Где вы это взяли? — прошептала Дея, не сводя глаз с бумаг.
— Скажем так, я решил навестить домовладельца, а заодно пройтись по местным лавкам. И узнал о вас много чего интересного.
— Собирали сплетни? — она горько усмехнулась.
Едва стало известно о ее плачевном положении, как на Дею буквально посыпались непристойные предложения. Зеленщик предлагал ей капусту за поцелуй, мясник пытался зажать в углу, а мистер Доббс сказал, что забудет про долг и вообще про арендную плату, если она будет с ним милой и покладистой.
А вот их жены готовы были растерзать ее в клочья.
Еще недавно они приходили к ней с пирогами, уговаривали снять вдовье платье и выйти в свет, не закапывать себя раньше времени. Она шила для них панталоны и нижние юбки, брала за свою работу копейки и считала этих женщин своими подругами.
Но едва попросила в долг — и они перестали ходить к ней в гости, а на улице отворачивались и старательно делали вид, что вообще не знакомы.
А два дня назад Дея случайно услышала, как жена молочника называет ее попрошайкой.
Такой душевной боли она давно не испытывала. И вот сейчас этот мужчина собирался ее добить.
Глава 4
Йеванн разглядывал на девушку, что сидела перед ним. Поникшая, с застывшим в глазах отчаянием.
Ее глаза преследовали его даже во сне. Две черные звезды на тонком, словно высеченном на камее, лице.
Как долго он пытался забыться? Вырвать этот образ из памяти? Сколько женщин побывало в его постели, прежде чем он понял, что незнакомка с бледным лицом проросла в его душу?
Темные маги не женятся на светлых, не влюбляются в них, не вступают в интимные связи. Но он хотел эту женщину, хотел до боли, до ломоты во всем теле. И сам не понимал, что с ним творится.
Его желания — противоестественны. Но они есть и от них никуда не деться.
Почти каждую ночь она снилась ему.
Боль от раны в груди, ледяная вода, в которой лежит его тело, холод и тьма…
Безвременье и пустота…
А потом резкий толчок. Жар, что охватывает каждый сустав, каждое нервное окончание.
Золотая петля, что захлестнула душу в последний момент. Вырвала из желанной тьмы, вернула в мир света, привязала крепким узлом к бренному телу…
Он помнил момент, как почувствовал рядом с собой чье-то присутствие. А еще почувствовал вернувшуюся боль и понял, что жив.
Сил открыть глаза не было, но он все же сумел разлепить покрытые морской солью ресницы и увидеть ее. Ангела с золотой короной на голове. Услышать ее нежный голос. Почувствовать исцеляющее прикосновение рук…
Он хотел схватить ее за руку, хотел сказать, что она совершает ошибку, что его судьба умереть здесь и сейчас. Так надо! Так должно было стать!
И не смог. Потому что инстинкты кричали, что нужно жить, и глупое тело цеплялось за жизнь.
А она…
Она что-то шептала, сращивая его раны.
Он еще вяло удивился, как ей хватило сил вырвать арбалетный болт из его грудины? Он ведь помнил удар, помнил, как его откинуло навзничь, а грудь разорвало от боли. Помнил, как кто-то столкнул его за борт. А потом потерял сознание.
Видно, волны прибили его тело к берегу.
Но почему… почему он не умер?
Он хотел задать незнакомке этот вопрос. Но с губ слетел только стон.