Тем временем за окном в пасмурном зимнем тумане появились трубы завода «ПаРус». Серые стены, из-за которых виднелись крыши корпусов, удивительно гармонировали с сырой хмурой оттепелью. Вслед за заводом замелькал РП-8. Разноцветные невысокие дома казались грязноватыми, голые ветви деревьев усиливали гнетущее впечатление.

Поезд мягко остановился у вокзала. Выйдя из вагона, Истомин сразу увидел фигуру матери, которая отпросилась с работы, чтобы его встретить. Всю дорогу до дома Истомин успокаивал Марию Степановну, обещая, что Гимназию не закроют, и что он и дальше будет помогать оплачивать обучение Вики.

Эстакад с магнитными покрытиями в РП-8 не было, и машины катились по старинке — на резиновых шинах. Истомин уже привык к быстрому метро и омнибусам, летящим по эстакадам с огромной скоростью, так что езда в старомодном такси с остановками на светофорах казалась очень медленной.

— Мне ведь ещё нужно вернуться в школу, — вдруг сказала Мария Степановна. — Но это ненадолго. У нас сегодня гость, из спонсоров, так что всем нужно быть на приёме. Поэтому завезём тебя домой, и я поеду на работу.

— Может, я составлю тебе компанию?

— Ты уверен… — Мария Степановна замялась. — Уверен, что тебе стоит туда идти?

Это была та самая школа, в которой Истомин учился, потом преподавал, а затем чуть не был с позором уволен.

В конце концов, это своеобразный вызов. Стоило посетить это памятное место, чтобы раз и навсегда с ним потом расстаться.

Торжественный приём спонсора решили провести на улице, для чего в небольшом внутреннем дворике установили низкую сцену, безвкусно украшенную разноцветными воздушными шариками. Спонсор собирался с помпой передать школе два новеньких омнибуса, чтобы дети из отдалённых маленьких посёлков, где не было школ, могли с удобством добираться на занятия.

Слух выхватил знакомую фамилию, произнесённую родителями школьников. Из разговора Истомин узнал, что меценатом, заботящимся о детях, оказался Глеб Ильич Русаков. Первым желанием было как можно быстрее убраться подальше от школы, но, вспомнив об обещании дождаться маму, о своём намерении примириться с этим местом и о вещах в учительской, Истомин остался.

Время от времени попадались знакомые лица, по большей части бывшие коллеги, которые останавливались и спрашивали, как ему работается на новом месте. Узнавали его и некоторые ученики, они радостно подбегали, здоровались и заговаривали по-дружески.

Откуда-то появилась Вика. Дочка, которую она вела за руку, увидев Истомина, вырвалась, радостно взвизгнула и бросилась ему на шею.

— Уже приехал? Мне мама сказала. — Вика чмокнула брата в щёку, оставив липкий след от помады.

— Да, прямо с поезда сюда. — Истомин, пытаясь оттереть «чмок», только размазал его по щеке. Как обычно, его кольнула мысль, что Вика в своём коротеньком пальто, слишком узком для её фигуры, и в ботфортах выглядела вульгарно. Они не виделись полгода, за это время воспоминания о любви сестры к пышным причёскам, вычурной бижутерии и чересчур яркой косметике стёрлись, и теперь её «боевой раскрас» почти заставлял Истомина отворачиваться.

— Как дела-то? — Викин голос врезался в несбывшиеся мечты о светлом будущем.

— Нормально. Давай дома поговорим. — Истомин спустил племянницу, которую держал на руках, на землю, и она тут же убежала к подружкам. — Много народу пришло.

— А то, — хмыкнула Вика. — Сам господин Русаков. А ведь его дочь учится в вашей школе?

— Гимназии, — машинально поправил Истомин.

— Ну я так и сказала.

— Да, учится, — сухо произнёс Истомин, глядя в сторону и надеясь, что уж сюда-то Агнесса не приехала, и хотя бы здесь ему не придётся холодеть под её рентгеновским взглядом.

— И как она?

— Такая же, как и остальные. — Истомин отчётливо почувствовал, что сказал неправду.

На платформу поднялась директор школы, и зрители зааплодировали. Истомину внезапно захотелось обнять директрису, которая полгода назад буквально сотворила чудо, избавив его от позорного увольнения.

Директор закончила говорить банальности и уступила место Глебу Русакову. Истомин никогда раньше не видел этого человека вживую. Русаков оказался высоким светловолосым мужчиной, выглядел он чуть моложе своих лет, обладал прекрасными манерами и отлично поставленным приятным голосом. Издалека как следует рассмотреть черты лица не получалось, но, по рассказам Истомин знал об очевидном сходстве между отцом и дочерью. Разве что сам Русаков был вполне обычным блондином с нормальным цветом кожи, а не сверкал синюшной белизной, как его дочь.

От мыслей об одной из самых состоятельных семей страны Истомина отвлёк толчок в плечо. Вика выразительно двигала ярко накрашенными бровями и вращала глазами.

— Что? — шёпотом спросил Истомин.

— Не смотри, не смотри, — зашипела Вика, таращась за его спину.

Конечно, Истомин тут же обернулся. В компании друзей стояла та, что стала причиной его увольнения. Она совсем не изменилась — те же светло выкрашенные волосы до плеч, тот же розовый пуховик, в котором она прогуливала физкультуру зимой. Она стояла, чуть скособочившись, как обычно, и скучающим взглядом смотрела на выступающего, время от времени надувая шарик из розовой жвачки. Вокруг о чём-то шептались и хихикали парни и девушки из её старой компании, тоже бывшие ученики школы. Истомин наверняка знал, что почти все они сразу после выпускного устроились на заводы концерна.