Воха разжмуривается, внимательно меня с ног до головы оглядывает, и неожиданно цедит сквозь зубы:

– Так ведь и ты, сука, не фантаст...

– Ты чё, монтёр несчастный, заболел?
– спрашиваю.
– Какой я тебе не фантаст? Меня же в "Смертельном оружии" печатают! Мне Серега книжку с автографом со скидкой продал, всего за сто пятьдесят рублей! Думаешь, он продаст книгу подписанную за такие гроши нефантасту?!

Но у Вохи в глазах уже прорезается волчья натура. Он с проворотом вырывает пассатижи из ноутбука, тот обиженно вякает.

– Пацаны!
– орет Воха.
– Да он же не фантаст! Мочи предателя!

Откуда-то сверху рушится основательно покоцанный НЛО, из него выпрыгивает Косенков и больно наступает мне на ногу. Щелкает "мыльница" ужасный момент зафиксирован бесстрастной камерой Бурносова. "Секту ритуальных дефлораторов сюда!
– машет рукй Бурносов.
– Сейчас мы этому самозванцу устроим алмазные реки, графитовые берега!"

– Дядя Эдик!
– кричу я жалобно.
– Защити!

– Говорили тебе - не играй с Нулём!
– доносится с небес трубный глас.

– Больше не буду!
– я сейчас на что угодно готов подписаться, меня Воха моими же собственными пассатижами выдирает из фантастического цеха.

– Не верю!
– провозглашает дядя Эдик.
– И вообще, тебя больше никто не любит, я только что указ подписал, чтоб все любили Лукьяненку!

– И Золотой Шлем отдай!
– вступает еще один глас, трубнее раз в десять.

...Я просыпаюсь в холодном поту. Вскакиваю с кровати и бегу к зеркалу посмотреть, все ли на месте, не отгрызли ли чего нежные и ласковые коллеги. Из зеркала на меня смотрит перепуганный инфантильный подросток, которого, похоже, совсем никто не любит и не полюбит никогда.