Я нервно улыбаюсь, вспомнив, как Артем назвал этого серьезного и представительного мужчину «Харчком».

– Я сказал нечто забавное, Орлова? – ледяной взгляд моментально проходится по мне, будто лезвие ножа.

– Отвали от нее, урод, - резко бросает Захар.

Парень возникает рядом, берет меня за руку, переплетает наши пальцы в единое целое.

– Мы пообщаемся на тему дисциплинарных взысканий позже, - вкрадчиво заявляет Харитонов. – А пока что вам нужно посетить кабинет ректора.

Захар чуть сильнее сжимает мою ладонь, после отпускает и делает шаг вперед.

– Не вам Громов, - отрезает Харитонов. – Господин ректор распорядился немедленно пригласить к нему госпожу Орлову.

– Мы пойдем вдвоем, - чеканит Захар.

– Исключено.

– А я не спрашивал, - мрачнеет парень. – Я сказал, как будет. После всего, что здесь произошло, она без меня и шага не ступит.

– Университет заинтересован в безопасности госпожи Орловой не меньше вас. Уж поверьте, никто не хочет новых инцидентов. Такая шумиха никому престижа не добавит.

– Я иду с ней, - твердо заявляет Захар.

– Нет, Громов. Вам придется подчиняться правилам. Либо по доброй воле, либо насильно. Хотите прямо сейчас отправиться в карцер? Я вам это легко устрою.

Захар молчит. Хмурит брови. Но понятно, что он ничего не сможет сейчас сделать, ведь проявить сопротивление означает попасть в карцер и расстаться со мной на неопределенный срок.

– Все хорошо, - роняю тихо. – Это же просто разговор с ректором.

Парень склоняется и выдает мне на ухо:

– Я найду способ тебя защитить.

– Я знаю, - киваю и обнимаю его.

А после нам все же приходится разойтись.

Я отправляюсь в кабинет Громова-старшего.

+++

– Молодец, девочка, - заявляет ректор, едва за мной закрывается дверь, и мы остаемся наедине. – Решила поиграть в приманку?

Я молча занимаю отведенный мне стул.

– Если ты рассчитываешь на защиту или на особый иммунитет, то зря. Никаких поблажек не последует, - продолжает Громов-старший. – Я ничего не сделаю для твоей защиты. Охрану с твоих родных тоже сниму. Ты потеряла все свои бонусы, когда пошла против меня.

Сердце сковывает холод. Лихорадочная дрожь пробегает вдоль позвоночника. А потом я стараюсь отключить эмоции.

– Вам же наплевать, - говорю глухо. – На мою жизнь. На моих близких. Вам люди вокруг абсолютно безразличны. Вы знаете, что удар направят на Захара. Я уже никакого интереса не представляю.

Ректор молчит.

– Вы любите своих внуков, но делаете все, только бы они об этом не узнали. Почему? Вы считаете, любовь позорной слабостью? Вам проще вызывать ненависть? Или страшно признать правду?

– Так похожа, - чуть слышно роняет он, едва двигает губами.

А после вдруг поднимается и отворачивается от меня, подходит к окну, смотрит, как за стеклом встает солнце, озаряет искристыми лучами темный лес.

– Похожа – на кого? – спрашиваю.

Громов-старший оборачивается. Его лицо смахивает на каменную маску. Все мускулы точно обездвижены.

– Пошла вон, - холодно бросает мужчина.

Подозреваю, наш разговор он планировал повести иначе. Но оставаться в кабинете дольше положенного не желаю. Направляюсь на выход.

– Стой!

Жесткий приказ принуждает замереть на месте и сильнее стиснуть дверную ручку. Повернуть не успеваю, обернуться тоже.

Ректор за долю секунды приближается вплотную. Даже странно, как этот мужчина умудряется настолько быстро и ловко передвигаться.

– Тест назначен на понедельник, - выдает он мне на ухо, понизив голос. – Не отвечай на последний вопрос.

Это что, подсказка? Реально решил помочь несмотря на собственные угрозы в начале встречи? Или наоборот – обманывает и хочет утопить?

– Я не могу вам доверять, - признаюсь честно.

– Взаимно, - хмыкает ректор. – Но, кажется, у тебя уже нет выбора. Скоро ты это поймешь. Не факт, что и титул лучшего студента спасет.

– Правила есть правила.

– Уверена? – кривится мужчина. – «Ангелы Ада» ничего не забывают. Они не спустят выходки ни тебе, ни Захару. Готовьтесь отвечать перед этими ублюдками.

– Я сказала им…

– Я в курсе, - обрывает Громов. – Ты спасла жизнь моего внука, но чую, ты же его и погубишь. Невыносимая девка. И чего тебе не хватало? Только не задвигай бред о великой любви. Я стар, но еще не впал в маразм.