– Мы как договаривались? Сижу я на хазе и не свечусь, работаю себе по контракту, тихо порчу навожу – лишай обыкновенный, стало быть, брюшное расслабление, трясавицу Дезидериуса, грыжу пупка, недержание ветров, скорбут…

Бандиты согласно закивали.

– Ты, Айриш, – тут колдун гневно ткнул тощим пальцем в сторону вороватого альвиса. – Ты впариваешь лохам. Видел, мол, черного демона в самом сердце Зильбервальдского леса. Ты, Шенкенбах Толстяк, нанимаешься в защитники, сражаться, и стрижешь с тюленей бабки. Делим навар на троих…

Раздосадованный колдун почесал левую бровь и сухо добавил:

– А с мусорами спознаться и дыней в петлю влезать мне не по приколу.

Троица заспорила, полностью перейдя на непонятный жаргон. По-видимому, речь зашла о деньгах, разбойник Шенкенбах свернул из толстых пальцев тугой кукиш и поднес его к самому носу наемного чародея. Тот злобно ощерился, показывая желтые пеньки зубов. Айриш вскочил и, изогнувшись словно кот, принялся кинжалом выписывать в воздухе восьмерки.

Магдалена пошарила за пазухой и выбрала самую крупную, увесистую шишку, а потом, размахнувшись, метнула ее далеко через поляну, прямо заросли мелкого сосняка.

– Эй, жохи, сучья трещат, – заявил, опомнившийся альвис, – сюда идут шныри.

– Атас! – рявкнул Шенкенбах.

Моментально помирившаяся троица выскочила за двери и исчезла в кустах, бросив на произвол судьбы сумки волшебника и кипящий котелок.

Магдалена выждала, пока перестанут трещать ломаемые убегающими громилами ветки, и проскользнула в избушку. Сумки колдуна ее не разочаровали – нашлись даже корень мандрагоры и павлинья желчь. Варево в котелке отдавало гнильем и низкопробной, дешевой порчей, ведьма, поразмыслив, опрокинула котел прямо в огонь, прихватила поклажу, и, стараясь не вдыхать ядовитые пары, выскочила на свежий воздух.

В мешке отыскались амулеты, пара запасных сандалий и даже кошелек с десятью медными марками скудного задатка. Магдалена обулась, подвязала к поясу кошель колдуна и отправилась в путь, держа направление против солнца, на восток.

Изощренное чутье и ненависть позволяли ведьме ловить незримый след Адальберта, она брела, огибая пни и стройные стволы сосен, вброд пересекла неглубокий ручей, остановилась, пропуская встречный отряд имперской стражи.

Сержант увидел поджарую тетку средних лет, одетую в рваный балахон и грубый плащ. Он придержал коня, повернулся в седле:

– Женщина, стой!

Магдалена остановилась.

– Ты не здешняя и видом подозрительна. Отвечай прямо и без утайки – не имела ли ты общения, любовного, плотского или иного, с беглым разбойником по имени Шенкенбах. Росту он высокого, телом крепок, волос имеет черный и толстую шею.

– Нет, мессир капитан, общения с этим бессердечным разбойником я не имела, – честно призналась ведьма.

«Повышенный в чине» сержант польщенно приосанился. Он еще раз оглядел женщину. На этот раз она почему-то показалась ему молоденькой, испуганной и беззащитной.

– Можешь продолжать путешествие. И будь осторожна, красотка, дороги неспокойны, засветло доберись до жилья, а еще лучше – сыщи себе господина, не годится такой пригожей женщине бродить в одиночку…

Колдунья молча поклонилась завороженному ею сержанту, потрогала амурный амулет на шее и, поправив на плече похищенные у разбойников мешки, тронулась в путь…

Где-то далеко, в замке Лангерташ, могущественный император Церена отставил в сторону магический кристалл и сардонически усмехнулся.

– Теперь ты убедился, фон Фирхоф, насколько безнадежно буксует повозка правосудия? Государственная стража на дорогах ежегодно обходится нам в круглую сумму. Эта сумма ужасна, я не желаю ее называть, впрочем, ты сам все понимаешь. Баронское ополчение порой ведет себя лишь чуть получше грабителей.

– Торговля и земледелие нуждаются в защите, государь.

– Ах, Людвиг, есть вещи очевидные, но тем не менее нестерпимые словно угнездившийся под сводами тронного зала рой ос.

– Прикажете сместить наместника провинции?

– О нет, новый будет ничем не лучше старого, поверь. Я хочу оставаться Справедливым – опознать в этой женщине ведьму не под силу простому сержанту.

– Ее арест не входил в наши планы.

– Разумеется. Ах, Людвиг, теперь я понимаю, почему ты настоял, чтобы ее выпустили на свободу с голыми руками и без гроша.

– Эта колдунья не пропадет, но стоит ей заподозрить подвох и помощь с нашей стороны, результат может оказаться плачевным. Сейчас она ослеплена ненавистью и мечтой о мести. К сожалению, когда-нибудь это кончится.