— Да будет так!

В едином порыве забурлила вся площадь — люди ликовали, не сдерживая радости и слез. Еще бы — вот уже как неделя, как власть османов в Белграде рухнула, будто сваленное ураганом трухлявое дерево. Такова была неимоверная сила известия о грандиозном разгроме турецкой армии на Дунае русскими войсками.

Сербия поднялась в едином порыве, узнав, что русские и черногорцы спустились с гор и начали победоносное наступление на Белград. Восстание разом охватило всю страну — османы уничтожались беспощадно, везде где их настигали повстанцы. Спасало магометан лишь то, что многие согласились принять православие, особенно отступники из «новообращенных». Остальные бежали из страны, куда глаза глядели — главным образом в Косово и Боснию, немногие в Албанию и южную Фракию. В Валахию беглецов почти не было — там наступали победоносные русские войска, гонящие перед собой рассеянные османские скопища.

Турецкий гарнизон в великом страхе перед яростью повстанцев затворился в старой цитадели. Однако стоило войти в Белград колоннам русских и сербских солдат, в запыленных мундирах, так тут же османы прислали парламентера, соглашаясь на сдачу в плен.

Князь Долгорукий лично принял капитуляцию от паши, разоруженные турецкие аскеры вместе с семьями отправились в притихшую Боснию под конвоем, где нашли временное пристанище. Немедленно стали собирать всенародное вече — в Белград потекли людские потоки, казалось, что все сербы собрались в не столь и большом городе.

Вчера пришло ошеломляющее известие — русская эскадра под командованием многим известного воеводы, князя Алексея Орлова отбила у турок Константинополь. Султан Мустафа в великом страхе сбежал из города, бросив гарем и всех своих родственников на произвол судьбы. Теперь всем стало ясно, что с многовековым османским владычеством покончено — однако споров о власти не произошло.

Кандидатура черногорского царя Стефана, которому уже присягнули сербские селения в Боснии, Косово и Метохии, которого благословил и венчал на царство печский патриарх, была встречена всеобщим одобрением. Тем более, с ним сам наместник русского императора на землях сербских и черногорских князь Долгорукий, символизирующий своей персоной венценосную особу Иоанна Антоновича.

Дискуссия среди знатных сербских родов оказалась короткой — раз царь Стефан царственных русских кровей, то лучшего и не нужно, междоусобицы в борьбе за власть боялись все.

Константинополь взят русским императором, то теперь Иоанн Антонович является восприемником кесарей Византии, и право на ромейский престол у него полное и абсолютно законное, и никаких сомнений тут быть уже не может. Посему сам царь Стефан и весь его объединенный народ должны немедленно присягнуть императору Иоанну на верность и просить принять под державную руку.

В какое-то мгновение весь город облетела звонкая фраза, вызвавшее всеобщее ликование — «нас и русских тридцать миллионов, с нами Бог — так кто против нас?!»

Высказывание повторялось на все лады всю ночь, люди сидели на улицах и площадях, ибо места в домах не было — таков был приход чуть ли не всего народа. Люди терпеливо ждали царя.

С первым солнечным лучом Стефан вышел на площадь в сопровождении наместника при ленте и орденах, с русскими офицерами и иностранными посланниками. Патриарх торжественно благословил монарха, священники в праздничных ризах создавали благолепие.

Князь слушал царя с нескрываемым интересом, хотя вчера они серьезно обговорили все моменты грядущего события, эпохального в жизни двух братских народов. Стефан говорил напористо и убедительно, его слова принимались как откровение, и впитывались всей душою. И теперь царь снова поднял руку, призывая всех к молчанию.

— Преклоним свои колени перед великим императором Всероссийским и Византийским — Святым Иоанном! Этого часа наш народ терпеливо ждал долгие века, в кровавом ужасе османской ярости — и Спаситель услышал наши молитвы, даровав Освободителя!

Князь Долгорукий ошеломленно застыл — собравшиеся люди опустились на колени, хотя казалось, что яблоку негде упасть. Остался стоять лишь он и иностранные посланники. Юрий Владимирович понял, что от него ждут слова, как от персоны, представляющей императора. А потому князь шагнул вперед и громко, насколько мог, заговорил:

— Милостью Божьей, император и самодержец Всероссийский и Византийский, благоверный Иоанн Антонович берет народ сербский и черногорский, православный клир и храмы, землю и горы под свое высокое покровительство! А правителем сербским и черногорским, по воле императора нашего, да будет царь Стефан. Это сказал я, наместник сербский и черногорский, поставленный волей императора, князь Юрий Владимирович из рода Долгоруких, генерал-поручик российской армии и кавалер ордена святого Александра Невского! И порукой в том Господь наш! Аминь!

— Аминь!!!

Площадь отозвалась единым словом, и князь радостно выдохнул — присяга состоялась. Патриарх и священники благословили народ, и тут царь Стефан поднял свою руку:

— Сербы! Русские пришли к нам на помощь! Но у наших братьев дома есть матери, жены, сестры и дети — и каждый убитый нами турок не убьет русского. Османы стоят великой силой в Приштине, на Косовом поле палатки их войска! Народ мой! Поднимемся все разом на великую битву, как поднялись наши предки, не боясь погибели за родной край! Но сейчас мы сами сокрушим врага, что причинил нам много горя, изгоним его из родной земли! С нами русские и черногорцы — идите в их полки, получите оружие, и благословит нас патриарх на битву! Ибо грядет отмщение!