А теперь что, ещё и аппетит потерял?

— Виз, ты идёшь есть? — повторила Дайнрис свой вопрос спустя минут двадцать.

— Да, сейчас… — последовал тот же ответ ровно тем же отсутствующим тоном.

Девушке захотелось завыть. Нет, не потому что дварр не реагировал на её призывы пойти завтракать. Просто она уже категорически не понимала, есть ли между ними вообще хоть что-то. По сути их связывал лишь страстный секс. Но существовала ли она для него во всё остальное время? Дайнрис сомневалась в этом всё сильней.

Сразу же после жаркого соития Виз обращался ледяным айсбергом. Нет, он не чурался её, не гнал от себя, однако общался с ней ровно так же, как со всеми другими – будь то Лонгаронель, Дэлвир или какая-нибудь Мэйбл. Дайнрис не чувствовала, что значит для него хотя бы чуть больше, чем кто-либо ещё из их отряда.

А интерес к ней просыпался в нём лишь вместе с желанием. Тут он преображался до неузнаваемости. Но потом всё возвращалось на круги своя. И это буквально сводило с ума!

Ну а в последние три дня дварр и вовсе позабыл о её существовании. Теперь его занимала лишь проблема злосчастной музыкальной аппаратуры.

Правда, вчера, когда легли спать, его вновь накрыло желание. Обнял её, начал целовать… и, кажется, был вовсе не прочь заняться сексом прямо в общей спальне. Вот только Дайнрис категорически не разделяла его полного «отсутствия комплексов». Поэтому в итоге Виз утащил её в одну из аудиторий на втором этаже.

Однако они ещё не успели вернуться на чердак, как он опять «отключился», без остатка уйдя в свои мысли. Добредя до кровати в состоянии зомби, завалился на неё и уставился в потолок. Даже спокойной ночи «возлюбленной» не пожелал, не то что не поцеловал на ночь.

Дайнрис забралась в постель, глотая слёзы. Да, наверное, для дварра его поведение было нормальным. Но кто бы только знал, как она устала биться об эту непрошибаемую стену ледяного равнодушия!

— Виз, ты есть пойдёшь или как? — повторила девушка вопрос в третий раз.

— Угу…

И никакого шевеления.

Похоже, не пойдёт. Вздохнув, Дайнрис поднялась с кровати и побрела вниз.

На лестнице Виз неожиданно нагнал её и… стремглав пронёсся мимо. Направился он явно не в столовую – там девушка его не обнаружила.

Зато в дверях столкнулась с друзьями, уже покидавшими столовую. Они бурно обсуждали всё тот же вопрос. Теперь придётся завтракать в одиночестве – просто замечательно! Впрочем, за их столом ещё сидел Ворон, и пришёл он, похоже, лишь несколькими минутами раньше неё.

Взяв на раздаче омлет, кофе и пару бутербродов, Дайнрис села за стол.

— Доброе утро, — поздоровалась она.

Ворон тоже пребывал в задумчивости, однако на её слова отреагировал.

— Доброе, — улыбнулся он в ответ. — Ты чего так поздно?

— Проспала, — солгала Дайнрис, не желая жаловаться, что так и не дождалась возлюбленного.

— Везёт. А мне одна мамаша почти час с утра пораньше мозг выносила, доказывая, что я занизил оценку за работу её сыночку. Хотя, положа руку на сердце, «тройка» в данном случае была, скорее, завышением. Я уж и так чисто за вложенный труд оценку поставил, а сама-то работа совершенно бездарная.

Ох, не на Виза эта мамаша нарвалась, почему-то сразу подумалось Дайнрис. Тот бы в два счёта объяснил ей и про бездарность работы, и про бездарность самого отпрыска. Что-что, а чувство такта дварру присуще не было.

— Сочувствую, — сказала она вслух. — И часто родители звонят вот так, с возмущениями по поводу оценок?

— Бывает.

— Наверное, тебе требуется железное терпение.

— А что поделаешь. Преподавание вообще не самая спокойная работа.

— Влад, скажи, твой музыкальный ящик правда играет такую хорошую музыку, чтобы ради неё столько магов головы ломали? — задала Дайнрис вопрос, формулировка которого вызвала у Ворона невольную улыбку.

— Будь у меня свободное время, я бы непременно к ним присоединился. А что касается музыки – хочешь послушать?

— Хочу. Но разве это не помешает работе магов?

— Нет, мешать им мы, конечно же, не будем. Музыку можно послушать и в моём рабочем кабинете.

Виз в столовой так и не появился, и после завтрака Дайнрис отправилась вместе с Вороном в его кабинет. Надеяться на внимание возлюбленного ей, очевидно, всё равно сегодня не приходилось… как, впрочем, и всегда. Но сегодня-то он уж наверняка опять до самой ночи проторчит в ректорской квартире возле этого несчастного музыкального ящика.

26-2