— О, да, конечно. Приходи ко мне сегодня вечером, — шепнула она едва слышно, бросив на него еще один кокетливый взгляд из-под полуопущенных ресниц.

Но Юань Шуай, уже обретший обратно свое хваленое хладнокровие, лишь поморщился на такое предложение.

— Не хочу давать дополнительную пищу для сплетен. Тем более что разговор как раз касается моего последнего визита к тебе. Послушай, что-то произошло тогда… — Он запнулся, подбирая слова.

— Ты тоже это почувствовал, да? То, что происходит между нами… — сразу подхватила Ланлинь, придвинувшись к нему чуть ближе, чем то позволяли приличия. — Но знаешь, ты прав, продолжения сплетен не хотелось бы… — Она огорченно сморщила идеальный носик и тут же предложила с энтузиазмом, вновь понизив голос до шепота: — Как насчет ночного визита ко мне?

— Кха… ночного?! — аж закашлялся лис от неожиданного предложения такой чистой и невинной Ланлинь.

— Боюсь, в любое другое время нас могут заметить, подслушать… У меня здесь столько недоброжелателей, твоя бывшая невеста наверняка строит козни, того и гляди подошлет кого ко мне или устроит нам очередную безобразную истерику. Бедняжка не понимает, насколько жалко выглядит, — хмыкнула она с презрением. Которое почему-то вызвало глухое раздражение у Шуая внутри. Но девушка, будто что-то почувствовала, поспешила сменить тему разговора. — А так никто и не подумает следить за нами в столь неурочное время, мы сможем спокойно поговорить… Обо всем.

— Хм… Что-то в этом есть. Хорошо, я приду через час после полуночи, — решился Юань Шуай и не удержался от ласковой улыбки, осторожно стряхнув с плеча Ланлинь упавший лепесток сакуры. — Не уснешь?

— Как можно? Хоть мы и познакомились всего несколько дней назад, у меня такое чувство, что я ждала встречи с тобой несколько лет… До встречи. — И Ланлинь, непонятно улыбнувшись, поспешила к своим подругам. Оставив Юань Шуая с чувством, будто он прошел совсем близко от чего-то таинственного и непонятного, но так и не понял этого.

На территорию целителей меня занесло все той же жаждой наживы. Потому как чернила чернилами, химия химией, а настряпать килограмм дорогущей заживляющей мази, с помощью которой я лечила спину и задницу недоказненного лиса, было проще и быстрее. А пристроить ее знающему человеку за хорошую денежку — и того проще.

Финансы нужны как воздух, я тут додумалась до того, что даже самая обеспеченная и лояльная по китайским меркам семья в моей системе координат может оказаться далеко не так покладиста, чтобы позволить мне творить все, что вздумается. Лучше иметь постоянный и независимый источник дохода.

А еще у меня в голове крутились несколько более альтруистичные мысли. Эта мазь, она ведь почему такая дорогая? Потому что сделать ее могут единицы совершенствующихся, те, что достигли почти немыслимых высот в своем развитии. А таким людям обычно есть чем заняться помимо производства лекарства для всех и каждого. И все бы ничего, но «волшебная мазь» нужна не только совершенствующимся, самым обычным людям она тоже бы пригодилась, вылечивая чуть ли не гангрену, никакие антибиотики не дают такого эффекта. А купить ее простые люди не могут — стоит лекарство как крыло от боинга, или даже два крыла.

Химик-ученый во мне бунтует против такого положения вещей. Я привыкла, что вся моя работа нацелена на то, чтобы народу жилось комфортнее и легче, как бы пафосно это ни звучало. И сейчас своим принципам изменять не собираюсь.

— Что это? — довольно неприветливо осведомился один из целителей, когда я поставила перед ним на стол баночку с целебной мазью. Вид у довольно молодого парня сделался такой сморщенный, словно он столетний старичок, которому вместо манной каши на завтрак принесли какашку в баночке.

— Мазь семи ядов и восьми ступеней, — коротко и по существу объяснила я и выставила остальные девять сосудов с драгоценным содержимым.

Парень очень недоверчиво и чуть ли не брезгливо взял одну из банок и открыл плотно притертую керамическую крышечку. Посмотрел, потом еще более недоверчиво понюхал… подхватил на кончик пальца мазь и растер. И уставился на меня чуть ли не с негодованием:

— Где ты это взяла?!

— Сделала, — коротко и четко доложила я.

— Врешь! — предсказуемо не поверил мальчишка. И прищурился на меня так, словно перед ним не милая девушка, а противное насекомое, которое уже нацелилось цапнуть за нос.