– Опишите мне того господина, – суше, чем собирался, сказал я управляющему. – Сколько ему лет, как он выглядит, есть ли у него какие-либо особые приметы?

На что управляющий, поразмыслив, ответил, что господин Неделя – брюнет лет сорока, особых примет не имеет, с виду высокий, худолицый, одет в обыкновенную темную пару и имеет при себе прекрасные золотые старинные часы. Очевидно, последняя деталь особенно запала в душу управляющему, потому что он даже воспроизвел, впрочем довольно фальшиво, мелодию, которую часы играли.

– Боюсь, таких данных будет недостаточно для того, чтобы найти этого человека, – сказал я. – Вы упоминали, что он чех. Он говорил по-русски?

– Да, и очень хорошо, – подтвердил управляющий. – Немного неправильно произносил некоторые слова, но в целом говорил почти без акцента.

Итак, в компанию к Фриде Келлер, Клаусу Леманну и Стоянову добавился еще один шпион, на сей раз чешского происхождения. Я поглядел на мадемуазель Плесси, и она ободряюще мне улыбнулась. Интересно, на кого может работать Неделя? Если он чех, то, вероятно, на австрийского императора, подданным коего он является. И тут меня осенило:

– Скажите, а господин Неделя... Ему не случалось кивать, когда он хотел сказать «нет»? Я имею в виду, обычно кивают, когда хотят сказать «да», а он...

– Откуда вы знаете? – поразился управляющий. – Да, он действительно несколько раз ввел нас таким образом в заблуждение. Конечно, он иностранец, а иностранцев вообще не всегда легко понять...

Но дальнейшие глубокомысленные рассуждения управляющего на тему несходства иностранцев и русских меня мало интересовали.

– Мне нужно знать все, что только можно, о вашем постояльце, – заявил я. – Возможно, тут дело чрезвычайной важности. Начнем с его появления у вас. Почему он выбрал именно вашу гостиницу?

Тут управляющий солидно возразил, что заведение у них весьма известное, у них и приезжие из обеих столиц останавливаются.

– Почему вы так сказали? – быстро спросил я. – У вас есть основания полагать, что Сто... что Неделя прибыл из Москвы или Петербурга?

Управляющий как-то замялся и наконец сознался, что на станции постоянно дежурят несколько извозчиков, которые подвозят своих седоков именно в его гостиницу. Дело нехитрое, многие так поступают. И потом, тут возле вокзала четыре гостиницы, включая и их «Ренессанс», так что приходится потрудиться, чтобы постояльцы не ушли к другим. В тот день один из их извозчиков, Тришка, заприметил чеха на вокзале и, как обычно, стал сулить, что мигом доставит его в лучшее заведение в городе. Однако тот не откликнулся на призыв и скрылся в толпе. Через несколько часов он и впрямь оказался в гостинице, но пришел туда пешком и попросил номер. Ему показали одиннадцатый, однако он отказался его занимать, сославшись на то, что число одиннадцать для него несчастливое. Взамен он попросил позволения заселиться в номер тридцать восемь, и, так как тот был свободен, управляющий не стал чинить ему препятствий.

– Любопытно, – пробормотал я. – У вас нет никаких догадок по поводу того, почему он выбрал именно этот номер?

– Боюсь, гадание не входит в мои обязанности, милостивый государь, – отозвался мой собеседник. – Может быть, ему просто не понравился одиннадцатый номер?

Скрепя сердце я предположил, что это и правда весьма возможно.

– Вам известно, чем ваш постоялец занимался в последующие дни?

– Ничем. В основном сидел у себя в номере.

Черт! А я-то надеялся на совершенно другой ответ.

– Хотя погодите... В день отъезда он надолго отлучился и вернулся только к вечеру, причем был на лошади. Сразу же затем господин Неделя и сказал нам о потере ключа, расплатился и съехал.

– Ясно. Скажите, к нему приходил кто-нибудь?

– Нет.

– А куда он выходил, вам не известно?

На что мне было отвечено: он, Андрей Кузьмич Колодин, управляющий гостиницы, не имеет чести принадлежать к полицейскому корпусу и слежку за кем бы то ни было считает ниже своего достоинства. Я подавил в себе желание наговорить ему неучтивостей и сказал, что мне необходимо осмотреть 38-й номер.

– Мы уходим? – встрепенулась Изабель, которая, судя по всему, смертельно скучала.

– Пока нет, – отозвался я. – Сначала мне надо понять, что именно Стоянов здесь делал.

– Стоянов? – недоумевающе посмотрела на меня мадемуазель Плесси.

– Да, вы разве не поняли? Постоялец гостиницы никакой не Карел Неделя. Он болгарин, только болгары кивают, когда хотят сказать «нет». А Стоянов – болгарин.

– Какой вы умный! – восхитилась Изабель. – Уверена, ваша жена гордилась бы вами!

Я, хотя и считаю себя сдержанным человеком, при ее замечании вспыхнул до корней волос.

– Прошу, – молвил управляющий.

И распахнул дверь...

После подобных фраз читатели романов обыкновенно предвкушают, что в следующей строке обнаружится спрятанный под кроватью труп или тело убитого, в эффектной позе лежащее аккурат посередине комнаты, и тому подобные вещи. Скажу сразу же: я, хотя и осмотрел номер самым внимательным образом, абсолютно ничего в нем не обнаружил. Ни трупов, ни оружия, ни взрывчатки, ни даже чертежей на голубой бумаге. Я обернулся к Колодину.