Шрифт:
Она извинилась и ушла в буфетную. Взяв бокалы для вина и штопор, вернулась к гостям. Потом подошла к трем другим столикам и поспешила на кухню за салатами.
Пока никто из постояльцев ничего не заметил. А если они и заметили, то не комментировали, и это уже хорошо. Если она займется делами, ей некогда будет думать, некогда будет волноваться и впадать в панику.
Она зашла на светлую жаркую кухню и увидела, что салаты уже готовы. Схватила их и вернулась в обеденный зал.
Дела были простыми, и ее это радовало. Что она чувствовала? Растерянность? Нет, слабо сказано. Скорее, это был ужас.
Уволена. Нет, это невозможно. Ее нельзя уволить. Это ее дом, она прожила здесь почти десять лет. Вложила в отель душу и сердце. Любила его. Ведь надо же считаться с этим, правда? Фактически она хозяйка отеля, и закон должен это учесть. Надо что-то предпринять. Мишель не может просто так вернуться и уволить ее.
Нет, она может.
Сдерживая слезы, Карли скрылась в буфетной. Мраморная столешница холодила пальцы. Мрамор она выбирала сама, полки тоже и даже столы и стулья для расширившегося ресторана.
Она ведь обещала, думала Карли, опустив голову; глаза жгло. Бренда обещала дать ей долю в отеле. Два процента в год, пока не дойдет до половины, и тогда они станут равными партнерами. Карли сейчас по праву владела бы уже почти двадцатью процентами. Вот только отель принадлежал не Бренде.
Мишель давно утверждала, что отец оставил ей отель, но Карли была уверена, что ее подруга хвасталась и выдавала желаемое за действительное, просто потому что жила там и помогала по хозяйству. Дети ведь всегда охотно фантазируют. Но Мишель говорила правду, а Бренда лгала. И вот теперь Карли было некуда идти.
Она вытерла слезы и, возвращаясь к посетителям, изобразила на лице улыбку.
Была почти половина восьмого, когда она вернулась в приватную зону отеля – в комнаты, где она поселилась после рождения Габби, комнаты с воспоминаниями. Она обставила их на свой вкус.
Габби смотрела телевизор, но подняла голову и улыбнулась. Бриттани, ее постоянная нянька, быстро отложила свой айфон. Габби сползла с дивана и подбежала к матери.
– Мамочка.
Больше она ничего не добавила, только повисла на ее руке.
Карли обняла дочку; как почти каждая мать на планете, она знала, что пойдет на что угодно ради своего ребенка. В том числе оградит ее от правды – что их, возможно, выселят из дома.
– Как вы провели вечер? – спросила она, убрав светлые волосы Габби с ее лица и заглянув в синие глаза.
– Хорошо. Я победила Бриттани в двух пазлах из «Колеса Фортуны» [3] .
Девочка-подросток усмехнулась.
– Вот видите? Ей помогли домашние задания по правописанию.
3
«Колесо Фортуны» – американская телеигра. Игроки разгадывают кроссворд по фрагментам и могут получить призы – какими они будут, определяется с помощью вращения ярмарочного колеса.
Габби наморщила носик.
– Я больше люблю математику.
– Ужин был клевый, – сказала Бриттани и встала с дивана. – Спасибо.
Карли принесла им в половине шестого пасту с курицей под соусом марсала. Она работала в ресторане два вечера в неделю и могла во время своей смены приносить ужин домой.
– Я рада, что вам понравилась курица.
– Очень понравилась, – сказала Габби.
Бриттани уже натянула куртку.
– Ты встречаешься с Майклом? – спросила Карли, провожая девочку к двери.
– Да, – улыбнулась она. – Мы пойдем в боулинг с друзьями.
– Я скоро позвоню насчет летнего лагеря, – сказала Карли и услышала, как дочь тихо фыркнула. Габби не любила летний лагерь – в основном из-за походов, потому что там приходилось плавать на каяке и ходить в горы. Дочка предпочитала читать или играть в компьютерные игры.
– Летом у меня уроки с восьми до двенадцати. – Бриттани вытащила из-за ворота куртки свою длинную рыжую косу. – Так что потом я свободна. – Она нерешительно спросила, понизив голос: – Это была она? Мишель?
Карли кивнула.
– Она не такая, как я думала. По-моему, она не злая. И ничего такого не сделала. Просто, не знаю…
Карли чуть не заспорила с ней, и это доказывало, что можно в любую минуту оказаться идиоткой.
– Она не такая плохая, – сказала она, как бы соглашаясь на компромисс. С ее стороны это было очень великодушно, учитывая, что ее уволили.
– О’кей. Доброй ночи.
Бриттани ушла, и Карли села на диван. Дочка пристроилась рядом, положив голову на плечо матери.